Невыносимая тяжесть сковала тело. В полузабытьи, Алексей извинился за свое самочувствие. Проводив Наташу, он вернулся в комнату, упал в кресло и закрыл глаза. Перед ним ясной чередой разворачивались события древнего отрезка его судьбы…
— Откуда взялся этот оборванец? — над лежащим человеком, одетым в лохмотья, склонились две бритые головы. Алексей медленно приходил в себя. Сквозь затуманенное сознание до него словно бы издалека доносился шепот стоявших рядом людей.
Алексей едва сдерживал стоны, чувствуя боль во всех мышцах, от резкой слабости он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. С трудом он приоткрыл тяжелые веки — высокое голубое небо простиралось над ним. Внезапно его закрыло какое-то темное пятно, которое постепенно приняло очертания мужской головы. Алексей попытался спросить, где он, но лишь с трудом шевельнул запекшимися искусанными губами.
— Послушай, Мефос, он будто бы очнулся, — и снова невнятный шепот, периодически заглушаемый каким-то гулом и звоном.
Кровь пульсировала в висках, сквозь глухую пелену полусознания жизнь возвращалась. Из обрывков доносившихся до него фраз Алексей понял, что о нем говорят, как об единственном сыне Верховного жреца Пентсуфра, который несколько месяцев тому назад отправился в паломничество и исчез вместе со своими спутниками… Его уже считали погибшим и поэтому неожиданное его появление удивило нашедших его людей.
— Нужно срочно сообщить Верховному жрецу, — донеслось до него, и в очередной раз темная мгла окутала сознание.
Очнувшись, Алексей понял, что его медленно и осторожно куда-то несут. Послышался скрип открывающейся двери, и небольшая процессия с лежавшим на носилках больным человеком оказалась в полутемном длинном проходе, заканчивающемся лестницей, ведущей наверх.
Почувствовав легкий толчок, Алексей открыл глаза — он лежал на мягком ложе посреди большого светлого зала со множеством белых, устремленных вверх колонн, покрытых рельефными изображениями.
Все тело было по-прежнему будто сковано цепями, невыносимая тяжесть в каждой клеточке организма давила вниз, к земле, не давая пошевелиться. Люди, стоявшие вокруг, посторонились, и к Алексею быстрыми мягкими шагами подошел высокий, седоволосый, с горделивой осанкой человек, с до боли родным лицом… Он наклонился над лежащим, его губы несколько раз повторили одну и ту же фразу, но смысл слов Алексей уловить не мог. Тогда человек, одетый в богатое, расшитое золотом одеяние, ласково улыбнулся и слегка дотронулся до лба паломника своими пальцами, а затем, обернувшись, негромко отдал распоряжение, которое на этот раз уловил Алексей: