Американцы высадились в 1943 году на Сицилии. Италия капитулировала. Летом 1944 года решились на высадку в Нормандии. И каждая операция союзников была помощью наступавшей Красной армии. Параллельно союзники вели войну в воздухе, разрушая немецкую военную экономику.
Во время войны Рузвельт внезапно продемонстрировал свой тщательно скрываемый недуг. В Гонолулу в июле 1944 года он посетил военный госпиталь, где лежали тяжелораненые — без рук, без ног. Он приказал провезти себя в коляске по палатам, и раненые увидели, что президент страны — тоже инвалид. С улыбкой он подкатывал к постелям и разговаривал с ранеными. Когда он покинул госпиталь, то не выдержал и разрыдался. Увиденное было выше даже его сил. Но он сделал все, что мог, для своих раненых, показав, что и для искалеченного человека жизнь не кончена.
Ему не суждено было дожить до победы. Он не увидел, как в мае 1945-го капитулирует наголову разгромленная нацистская Германия, а в августе — сожженная его летчиками почти что дотла императорская Япония.
Когда тело умершего Франклина Делано Рузвельта везли по Вашингтону, какой-то человек опустился на колени. Его участливо спросили:
— Вы его знали?
— Нет, — ответил он, — но президент знал меня…
Это было признание заслуг Рузвельта высшего свойства — американцы чувствовали, что президент страны думает и заботится о каждом из них.
Принято считать, что британский премьер-министр Уинстон Черчилль сам предложил Сталину схему раздела Восточной Европы. И произошло это в октябре 1944 года, когда Черчилль прилетел в Москву.
На переговорах в Кремле премьер-министру показалось, что «дядя Джо проявляет большую, чем когда-либо раньше, сговорчивость». Он передал Сталину листок бумаги, на котором обозначил в процентах соотношение влияния Советского Союза и Англии в различных странах Европы. В Греции — 90 % к 10 % в пользу Англии. В Югославии пополам. В Венгрии пополам. В Болгарии — 75 % к 25 % в пользу СССР.
Сталин согласился с Черчиллем о разделе сфер влияния. Правда, на следующий день нарком иностранных дел Молотов пытался поторговаться со своим британским коллегой Энтони Иденом, пересмотреть проценты в свою пользу. Но американцы отнеслись к этой сделке крайне неодобрительно, поэтому соглашение в любом случае не состоялось.
Одни называют этот шаг британского премьера бесстыдной привычкой великих держав решать судьбы народов. И Черчиллю этого не простили. Другие считают умным ходом в попытке сохранить за Западом какие-то позиции в Центральной и Восточной Европе. Западные политики понимали, что у них мало шансов повлиять на судьбу Восточной Европы. Перед отлетом в Ялту Черчилль сказал своему секретарю: