Паганель словно сделался тенью Талькава: наконец-то он видел живого патагонца. Француз то и дело осыпал невозмутимого туземца испанскими фразами, и тот терпеливо выслушивал его и отвечал.
– Если я не добьюсь совершенства в произношении, будьте снисходительны ко мне, – заметил географ. – Кто мог предвидеть, что испанскому языку меня будет обучать патагонец!
22 октября в восемь утра Талькав подал сигнал к отправлению. Теперь путешественникам предстояло спускаться по отлогому склону к побережью. За минуту до начала похода Талькав свистнул, и в тот же миг из соседней рощицы появился рослый конь аргентинской породы. Это было поразительно красивое животное караковой масти, сильное и гордое. Конь отзывался на кличку Таука, что означает «птица», и был вполне достоин этого имени.
Талькав оказался великолепным наездником и охотником. К его седлу были приторочены предметы, которыми широко пользуются жители аргентинских равнин: лассо и болас – грозное оружие, состоящее из трех каменных шаров, соединенных длинным кожаным ремнем. Снаряжение патагонца завершал длинноствольный карабин.
Покинув долину у подножия гор, отряд оказался в краю сыпучих песчаных дюн, где в воздухе постоянно висела мельчайшая пыль, проникавшая в глаза и нос. Однако путешественники быстро продвигались вперед, и к шести часам вечера Кордильеры лишь смутно маячили на горизонте.
На привал остановились на берегу быстрой и мутной реки Неукен, стиснутой меж высоких красноватых утесов. А к вечеру следующего дня горизонт затянули тучи. Патагонец, взглянув на географа, указал на западную часть неба.
– Боюсь, – проговорил Паганель, обращаясь к спутникам, – погода начинает портиться…
Он не ошибся: к полуночи задул бешеный ветер. Лошади улеглись на землю, люди сбились в кучу. Однако неожиданно ветер стих, и остаток ночи прошел спокойно.
До места, где река Рио-Колорадо пересекается с тридцать седьмой параллелью, оставалось около трех дней пути. Гленарван нетерпеливо ждал встречи с туземцами, надеясь получить хоть какие-нибудь сведения о капитане Гранте. Однако их маршрут пролегал по безлюдным местам, редко посещаемым бродячими индейцами.
Талькав не задавал вопросов о маршруте, хотя и догадывался, что отряд не ставит своей целью добраться до какого-либо города. Каждое утро путники начинали двигаться навстречу восходящему солнцу и в течение дня не меняли направления. Вечером заходящее солнце всегда стояло у них за спиной. Но если патагонец и дивился этому, то не подавал виду. И все же в тот день, когда отряд достиг широкой дороги, по которой пастухи перегоняли скот, Талькав остановил коня и, обращаясь к Паганелю, проговорил: