— Вот. Тут самое сложное собрать ткань вокруг резиночки… — Настуся вдруг осеклась, и посмотрела на Яринку, — А ты почему больше не ходишь на продлёнку?
Яринка засопела.
— Я пальцы исколола.
— Но ведь они у тебя уже зажили.
— Меня Варвара Петровна обратно не зовёт.
— А-а, — вспомнила Настуся, — точно, она же говорила о тебе.
— Что говорила? — насторожилась подруга.
— Что ты… сейчас… абсолютно безнадёжный случай. Что она ошибалась насчёт того, что научиться рукоделию может каждая и для этого не нужен никакой талант.
Яринка зло прищурилась.
— Да неужели Варвара признала свою ошибку?
Настуся не почувствовала угрозы в её голосе и беспечно продолжала:
— Ага. Она сказала, что какой-то, хоть крошечный талант всё-таки нужен, но у тебя и такого нет.
Яринка вскочила, и, фыркнув, как разъярённая кошка, вылетела из дортуара, хлопнув дверью.
Настуся растерянно заморгала, продолжая держать перед собой чепчик.
— Ой… я её обидела?
— Не обращай внимания, — успокоила я, — Скоро она об этом разговоре и не вспомнит.
Но как показало будущее, я ошиблась.
После ужина Агафья объявила, что сейчас в гостиной включит сказку про Летучий Корабль, и хоть я её уже видела, решила посмотреть со всеми ещё раз. Чтобы не оставаться одной, и отвлечься от тягостного мерзкого чувства, которое всё это время сидело где-то на задворках моего сознания, а сейчас, с наступлением сумерек, начало выбираться наружу. И было оно связано с Белесым, с его мяукающим голосом и шумным дыханием, с руками, которые могут хватать и стискивать…
Пока я была с Дэном, с Яринкой, пока в крови ещё играл мстительный азарт, всё произошедшее казалось приключением, чем-то интересным и почти смешным, учитывая то, как ловко мы взяли верх над Белесым. Но чем дальше, тем сильнее веселье уступало место угнетённости, странному чувству потерянности, словно под ногами вдруг исчезла знакомая тропа.
Сидя вместе с Яринкой и другими девочками на разноцветных пуфиках и креслах перед широким экраном, я старалась следить за сюжетом сказки, и даже смеялась вместе со всеми в забавных местах, но внутри меня разрастался мокрый и грязный сугроб, в который я всё глубже проваливалась. Наконец, поняв, что притворяться больше нет сил, я на цыпочках покинула гостиную, и вернулась в дортуар. К счастью там никого не было, никто не стал спрашивать, почему я съёжилась на подоконнике, прильнув виском к стеклу.
Грязный сугроб стал больше, холод от него распространялся на всё тело, теперь даже мысли делались тусклыми и мёрзлыми…
Еле слышно открылась и закрылась дверь, послышались лёгкие шаги, и рядом со мной на подоконнике оказалась Яринка. Устроилась напротив в такой же позе — руки обнимают согнутые колени, голова прильнула к стеклу.