Когда Донна впервые услышала его фамилию, то была приятно удивлена.
- Должно быть он настоящий сицилиец! - радостно воскликнула она.
- Если бы так, - вздохнул проницательный Креплах. - Его дед был конокрадом, и ему пришлось поменять свою фамилию. В припадке патриотизма он назвал себя по имени города, в котором ему в то время приходилось скрываться. И сенатор всю свою жизнь старался обелить себя, сосредоточив все усилия на борьбе с криминальными элементами в обществе.
- Ему следовало бы начать с собственного деда, - презрительно хмыкнула Донна.
- Если бы это было возможно, он несомненно занялся этим вопросом, бесстрастно заметил адвокат.
- А что известно о других сенаторах? - спросила она. - Вероятнее всего, их предки запятнали свое имя убийствами и насилием.
- Ну, про сенатора Коркери этого сказать нельзя, - вклинилась в их беседу Джейн. - Я немного была знакома с ним и его семьей ещё в Массачусетсе.
- И чем занимался его дед?
- Понятия не имею, - улыбнулась она, - но тебе интересно будет узнать, что его отец занимался контрабандой виски.
- Ну, и это совсем неплохо, - заметила Донна, - по крайней мере у нас есть что-то общее.
- Ошибаешься, - охладил её пыл Креплах. - Он сколотил на этом состояние, но семья уже давным-давно отмыла эти деньги.
- Кто там еще? - вздохнула Донна.
- Сенатор Элиберд от Луизианы, - процедила Джейн. - Его дед приобрел популярность, проповедуя суд Линча и терроризируя беззащитных людей.
- Знакомое занятие, - заметила Донна.
- Не рассчитывай получить единомышленника в его лице, - сказал адвокат. - Сенатор не доверяет ни одному человеку, родившемуся севернее Алабамы.
- Разве Палермо находится севернее Алабамы? - обратилась она к Джейн.
- Нужно сказать, что он гораздо восточнее этого штата, - угрюмо сказал Креплах. - Элиберд терпеть не может Нью-Йорк и его адвокатов, особенно, если они евреи. Переправа через Гудзон так же трудна для него, как для некоторых переправа через Иордан.
- Ну, по крайней мере, я хоть живу на той стороне, где нужно, провозгласила Донна.
- Но твои деньги пришли из Нью-Йорка, дорогая, - сказал единственный мужчина, которому было позволено так к ней обращаться, - а он считает север Нью-Джерси прибежищем порока.
- Мой покойный супруг часто любил говаривать про таких людей, заметила Донна, - "с ними меня связывают бетонные узы". Всем понятно, что он имел в виду, - подмигнула она Креплаху.
Донна заметила, что с течением времени ей все чаще вспоминались высказывания крестного отца. Многие из них сослужили ей хорошую службу, и она стала задумываться, может быть покойный и не был таким уж плохим человеком. Ты будешь гордиться мной, каро мио, мысленно пообещала она ему. Впервые ей пришло в голову, чем она ему обязана в этой жизни. Тебе пришлось умереть, чтобы я смогла оценить тебя по заслугам, подумала Донна. Она смахнула набежавшую слезу и повернулась к адвокату.