Незавидна участь поденки. Сплясать и быть съеденной — только за этим они и приходят в наш мир!
Окруженный хороводами поденок, Иван Гермогенович стоял на макушке дерева, чем-то похожей на купол. Вся ее покатая поверхность была сплошь усажена темными блестящими ядрами. От каждого ядра поднимались вверх гибкие стебли с парашютами на концах. Они шумели над головой профессора, как весенний сад.
Время от времени то одно, то другое ядро, вздрогнув и качнувшись, отрывалось от купола и с минуту висело над кроной. Порыв ветра подхватывал парашют, и тогда ядро уплывало по воздуху вместе с пушистым парашютом и стеблем.
Профессор потрогал стебли руками и принялся за работу.
Выбрав десяток самых крупных парашютов, он оторвал их от ядер. В руках у него появился пучок зонтиков с пушистыми облачками на концах. Парашюты так и рвались вверх, приподнимая Ивана Гермогеновича над кроной; и ему пришлось напрягать все силы, чтобы удержаться на месте.
Потом Иван Гермогенович быстро сорвал еще пару парашютов и, резво подпрыгнув, повис в воздухе. Некоторое время он висел, болтая ногами, но лишь только дунул ветер, парашюты весело зашумели над его головой.
Воздушный поток подхватил профессора и понес над лесом.
— Замечательно! Просто замечательно! — засмеялся Иван Гермогенович, раскачиваясь в воздухе, словно маятник. — Вот уж никогда бы не подумал, что мне придется летать на пушинках одуванчика.
Странные деревья с белыми шапками выглядели теперь с поднебесной высоты как самые обыкновенные одуванчики.
Лес казался похожим на простую луговую траву.
Профессор огляделся по сторонам. Вокруг простирались травяные джунгли, песчаные пустыни.
Вдалеке, на высокой горе Иван Гермогенович увидел высоченный столб, на котором развевалось красное полотнище.
— Ага! Мой шест! — прошептал он, довольно улыбаясь.
Еще дальше и правее синела широкая водная гладь.
— А вот и пруд! Прекрасно! Теперь я знаю направление.
Ветер трепал пушистые парашюты. Ныряя в воздухе, Иван Гермогенович летел над лесами и полями, зорко смотря вниз. Но вот встречный воздушный поток подхватил Ивана Гермогеновича и понес его прямо к пруду.
— Эге! Так я и утону, пожалуй! — нахмурился профессор. — Надо опускаться, пока меня не унесло в открытое море.
В эту минуту Иван Гермогенович пролетал над солнечной поляной. Место было удобное для спуска. Он решил приземлиться.
Выпустив из рук один за другим несколько парашютов, профессор прошел бреющим полетом над землей и медленно стал снижаться. И вот трава уже снова превращается в дремучий лес, а узенький ручеек — в широкую и бурную реку.