Отвращение Виктора к Штатам росло день ото дня. Американские газеты, американское телевидение, американские бестселлеры, американские интеллектуалы — все вызывало у него приступы неконтролируемой ярости. Когда Вероника поступила в университет, отец открыл банковский счет на ее имя, перевел туда большую часть денег, а свой счет закрыл. «Это гнусное государство не получит от меня ни шиша! — заявил он. — Я больше не напишу на продажу ни единой картины и не заплачу ни цента налогов». В конце концов он переоформил дом на Веронику, сел в свой подержанный джип и уехал куда глаза глядят.
Два месяца Вероника сходила с ума, не имея от отца никаких известий. Потом он прислал письмо, в котором сообщил, что путешествовал по Европе, а теперь снял себе хижину в горах Вайоминга, куда она может приехать к нему на каникулы. Вероника, очень скучавшая по отцу, естественно, приняла приглашение. Хижина на краю света, без водопровода и электричества, и дикий лес вокруг живо напомнили ей Паршуткино и вызвали умиление, но уже обретенная привычка к удобствам оказалась сильнее. Прожив с отцом две недели, Вероника вернулась к цивилизации.
С тех пор так и повелось. Полгода Виктор скитался по Европе, а полгода жил в глуши, где охотился, ловил форель, коптил свою добычу в самодельной коптильне, бродил в горах и собирал травы. Вероника изредка приезжала к нему погостить, умоляла вернуться к живописи и цивилизации, но отец не желал ее слушать.
— С каждым приездом я находила его все более угрюмым и замкнутым, — рассказывала кузина, промокая платочком слезы. — Но мне даже в голову не пришло, что он болен. В последний раз я видела его смеющимся у твоих родных в Торонто. Помню, мы сидели за столом, тетя Белла читала вслух твои письма, а папа смеялся — весело и беззаботно, почти как раньше. Потом дядя Андрей принес пачку фотографий, которые ты прислала недавно. Помнишь — походные? Там еще такие забавные подписи. А перед отъездом папа долго разглядывал твои картины… По-моему, я знаю, о чем он думал. Жалел, что не ты, а я его дочь. Я слишком скучная, к тому же не умею рисовать… Если бы ты знала, как мне хотелось научиться! — Она низко склонилась над столом, и острые плечики задрожали.
Я воздела глаза к потолку и шумно выдохнула.
— Зато ты наверняка умеешь петь.
Кузина подняла голову и посмотрела на меня недоуменно и, пожалуй, неодобрительно.
— А это-то здесь при чем?
— При том. Моя мама окончила консерваторию по классу вокала. Преподаватели сулили ей грандиозное будущее, но она родила моего брата и пожертвовала карьерой. Весь нерастраченный запас своих честолюбивых устремлений она сосредоточила на детях. А теперь угадай: у кого из нас обнаружилось полное отсутствие слуха?