– «Археоптерикс»! – воскликнул Том, узнав изящный кораблик, который видел в порту Воздушной Гавани.
– Так вот где они его прячут… – словно против воли, восхитился Вольф.
Он уже бросил страдать по поводу своего позорного пленения и с таким же любопытством, как и его спутники, оглядывался по сторонам.
Они миновали неподвижный, тихий дирижабль, затем длинный ряд помятых цистерн с надписями «Горючее» и «Аэростатный газ» и, наконец, пост охраны с парой раскладных стульев и видами старого Лондона на жестяных стенах. Долина закончилась отвесной стеной металла, и Гарамонд велел всем идти в туннель, который как будто вел под эту скалу.
Круглый в сечении туннель с ребристыми стенами и потолком сперва озадачил Тома, но тут лондонцы включили фонарики, и он понял, что это старый воздуховод вроде тех, что безжизненными змеями валялись там и сям среди развалин. По дну воздуховода были проложены рельсы, и на них стояла наготове парочка деревянных вагонеток. Над ними в свете ламп поблескивала эмалью старая табличка, взятая, видимо, с лифтовой станции: на белом квадрате красный круг, перечеркнутый вертикальной синей полосой, на которой белыми буквами написано название[22]: «ХОЛЛОУЭЙ-РОУД».
– Так мы перевозим тяжелые грузы с «Птерикса» в Лондон, – шепнула Рен ее охранница, Англи. – Шпионские птицы моховиков нас не видят, пока мы в туннеле. Мы это называем «прокатиться по трубе».
– Холлоуэй-роуд[23], – снова прочла Рен. – Очень смешно…
– Надо же иногда и посмеяться, а что?
По Холлоуэй-роуд они прошли примерно с милю или больше, то при свете фонариков, то при дневном – в тех местах, где солнце заглядывало через пробоины в старом воздуховоде. Труба то и дело поворачивала, а иногда круто ныряла вниз, в какой-нибудь овраг, или вверх, преодолевая очередную груду обломков. В пыли между рельсами отпечатались следы множества сапог.
Наконец добрались до другого конца, миновали еще несколько вагонеток и снова вышли на свет. Здесь меж двух холмов металлолома вела дорожка, выложенная металлическими планками. Пространство за холмами было расчищено от обломков, и на нем был разбит огород с аккуратными торфяными грядками. Там работали какие-то люди, собирали капусту, копали картошку. Они выпрямлялись посмотреть, как мимо ведут пленников.
Том тоже оглядывался на них. В Лондоне не просто живут люди, их много! Том смотрел в лица, но никого не узнавал. Не важно, главное – это лондонцы. Многие носили на себе следы давних ранений: у кого-то не хватало руки или пальцев, у одного лицо обожжено, там слепую женщину ведут за руку дети, на ходу взволнованно рассказывая ей про Тома, Рен и Вольфа. Всюду шрамы. «Эстер здесь была бы как дома», – подумал он. Если бы в тот день, после МЕДУЗЫ, ветер унес «Дженни Ганивер» в другую сторону, к Лондону, а не от него… Они остались бы жить в развалинах, и все могло бы быть по-другому.