– Несчастной женщине можно только посочувствовать, – разливался тот соловьем, – что бы там ни говорили злые языки. Ее величеству не везло с самого раннего детства. Вообще никогда не везло, станешь тут сварливой! Кстати, из горничных ни одна так и не погибла, ну и, согласитесь, надо же ей было на ком-то отыгрываться за свои неудачи. Вы не запомнили название монастыря, дорогая Елена? Послушниц жаль, но такая уж их доля…
Я смотрел на обломки Пугателя и уныло размышлял о том, почему так странно складываются наши отношения. Дня не проходит, чтобы мы не поссорились, а если послушать Елену, то она кругом вся права. Как-то выворачиваются у нее в голове события исключительно выгодной для нее стороной. И когда она излагает свою точку зрения – хоть стой, хоть падай. И даже возразить особо нечего: она не передергивает и даже не притворяется, в самом деле так думает. В результате любой поступок оказывается свидетельством моего наплевательского к ней отношения, отягощенного врожденным пофигизмом и разгильдяйством…
– Поверьте, дорогие друзья, они оба – и наш удалой барон, и наш обветшавший монарх – азартнейшие игроки! Об их банках ходят легенды! Я сам сидел с ними за столом и вдребезги проигрался, когда его отыгрывающееся величество ставил полцарства против доходов государственной казны ближайших восьми лет, в каких-то два часа перешедших в ведение нададмирала Буда…
Нет, конечно, в чем-то любимую я понять мог. Иногда. Но Пугателя-то зачем было ломать? Без спросу, не посоветовавшись? Сейчас Елена держала мою лапу в своих ладошках и ласкала ее, нежно сжимая, поглаживая, перебирая пальцы. Подлизывалась. Переживала, что обидела…
– Барон, снимая банк, имеет привычку выпивать бокал шампанского, а выигрывал он тогда, как вы понимаете, не переставая. Подвыпивший же Буд совершенно непредсказуем. Не знаю, что там творилось у него в голове, но барон вдруг потребовал замены ставки. Вместо государственных доходов Буд предложил свою знаменитую супругу. Мол, жена нададмирала – половина нададмирала. Значит, выйдет половина против половины, а его величество как раз вдовец. Это более чем справедливо, иначе он играть не будет, оставьте свои полцарства себе! И не надо, мол, все мерить на деньги…
Подлизываться-то Елена подлизывалась… но при этом именно она начала разговор о злоключениях бывшей чеширской королевы, с радостью подхваченный графом. Хотя отлично знает, что я всех этих сплетен терпеть не могу! Правда, может, и в этом вопросе у нее совесть неспокойна? Елена бедной тетке большую свинью подложила все-таки, и подложила совсем недавно. Может, это пресловутая женская солидарность?