Покой нам только снится (Блок) - страница 35

Глянет в сонный пруд,

И его, дрожа от страсти,

Руки заплетут.


И потом обманут – вскинут

Руки к серебру,

Рыбьим плёсом отодвинут

В струйную игру…


И душа, летя на север

Золотой пчелой,

В алый сон, в медовый клевер

Ляжет на покой…


И опять в венках и росах

Запоет мечта,

Засверкает на откосах

Золото щита,


И поднимет щит девица,

И опять вдали

Всадник встанет, конь вздыбится

В голубой пыли…


Будут вёсны в вечной смене

И падений гнёт.

Вихрь, исполненный видений, –

Голубиный лёт…


Чтó мгновенные бессилья?

Время – легкий дым…

Мы опять расплещем крылья,

Снова отлетим!


И опять, в безумной смене

Рассекая твердь,

Встретим новый вихрь видений,

Встретим жизнь и смерть!

Апрель – май 1904. С. Шахматово

«В час, когда пьянеют нарциссы…»

В час, когда пьянеют нарциссы,

И театр в закатном огне,

В полутень последней кулисы

Кто-то ходит вздыхать обо мне…


Арлекин, забывший о роли?

Ты, моя тихоокая лань?

Ветерок, приносящий с поля

Дуновений легкую дань?


Я, паяц, у блестящей рампы

Возникаю в открытый люк.

Это бездна смотрит сквозь лампы –

Ненасытно-жадный паук.


И, пока пьянеют нарциссы,

Я кривляюсь, крутясь и звеня…

Но в тени последней кулисы

Кто-то плачет, жалея меня.


Нежный друг с голубым туманом,

Убаюкан качелью снов.

Сиротливо приникший к ранам

Легкоперстный запах цветов.

26 мая 1904. С. Шахматово

«Вот он – ряд гробовых ступеней…»

Вот он – ряд гробовых ступеней.

И меж нас – никого. Мы вдвоем.

Спи ты, нежная спутница дней,

Залитых небывалым лучом.


Ты покоишься в белом гробу.

Ты с улыбкой зовешь: не буди.

Золотистые пряди на лбу.

Золотой образок на груди.


Я отпраздновал светлую смерть,

Прикоснувшись к руке восковой.

Остальное – бездонная твердь

Схоронила во мгле голубой.


Спи – твой отдых никто не прервет.

Мы – окрай неизвестных дорог.

Всю ненастную ночь напролет

Здесь горит осиянный чертог.

18 июня 1904. С. Шахматово

Из книги второй

(1904–1908)

Город

(1904–1908)

Последний день

Ранним утром, когда люди ленились шевелиться,

Серый сон предчувствуя последних дней зимы,

Пробудились в комнате мужчина и блудница,

Медленно очнулись среди угарной тьмы.


Утро копошилось. Безнадежно догорели свечи,

Оплывший огарок маячил в оплывших глазах.

За холодным окном дрожали женские плечи,

Мужчина перед зеркалом расчесывал пробор в волосах.


Но серое утро уже не обмануло:

Сегодня была она, как смерть, бледна.

Еще вечером у фонаря ее лицо блеснуло,

В этой самой комнате была влюблена.


Сегодня безобразно повисли складки рубашки,

На всем был серый постылый налет.

Углами торчала мебель, валялись окурки, бумажки,

Всех ужасней в комнате был красный комод.


И вдруг влетели звуки. Верба, раздувшая почки,

Раскачнулась под ветром, осыпая снег.