Или ангел, распростертый ниц…
Темноликий ангел с дерзкой ветвью
Молвит: «Здравствуй! Ты полна красы!»
И она дрожит пред страстной вестью,
С плеч упали тяжких две косы…
Он поет и шепчет – ближе, ближе,
Уж над ней – шумящих крыл шатер…
И она без сил склоняет ниже
Потемневший, помутневший взор…
Трепеща, не верит: «Я ли, я ли?»
И рукою закрывает грудь…
Но чернеют пламенные дали –
Не уйти, не встать и не вздохнуть…
И тогда – незнаемою болью
Озарился светлый круг лица…
А над ними – символ своеволья –
Перуджийский гриф когтит тельца.
Лишь художник, занавесью скрытый, –
Он провидит страстной муки крест
И твердит: «Profani, procul ite,
Hiс amoris locus sacer est»[11].
Май – июнь 1909, Perudgia – Spoleto
Ее спеленутое тело
Сложили в молодом лесу.
Оно от мук помолодело,
Вернув бывалую красу.
Уже не шумный и не ярый,
С волненьем, в сжатые персты
В последний раз архангел старый
Влагает белые цветы.
Златит далекие вершины
Прощальным отблеском заря,
И над туманами долины
Встают усопших три царя.
Их привела, как в дни былые,
Другая, поздняя звезда.
И пастухи, уже седые,
Как встарь, сгоняют с гор стада.
И стражей вечному покою
Долины заступила мгла.
Лишь меж звездою и зарею
Златятся нимбы без числа.
А выше, по крутым оврагам
Поет ручей, цветет миндаль,
И над открытым саркофагом
Могильный ангел смотрит в даль.
Эпитафия Фра Филиппо Липпи[12]
Здесь я покоюсь, Филипп, живописец навеки бессмертный,
Дивная прелесть моей кисти – у всех на устах.
Душу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски,
Набожных души умел – голосом бога смутить.
Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья,
Принуждена меня звать мастером равным себе.
В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий
Мéдичи, прежде чем я в низменный прах обращусь.
CONDITUS HIC EGO SUM PICTURE FAMA PHILIPPUS
NULLI IGNOTA MEE GRATIA MIRA MANUS
ARTIFICIS POTUI DIGITIS ANIMARE COLORES
SPERATAQUE ANIMOS FALLERE VOCE DIU
IPSA MEIS STUPUIT NATURA EXPRESSA FIGURIS
MEQUE SUIS FASSA EST ARTIBUS ESSE PAREM
MARMOREO TUMULO MEDICES LAURENTIUS HIC ME
CONDIDIT ANTE HUMILI PULVERE TECTUS ERAM
Разные стихотворения
(1908–1916)
Божья матерь Утоли мои печали
Перед гробом шла, светла, тиха.
А за гробом – в траурной вуали
Шла невеста, провожая жениха…
Был он только литератор модный,
Только слов кощунственных творец…
Но мертвец – родной душе народной:
Всякий свято чтит она конец.
И навстречу кланялись, крестили
Многодумный, многотрудный лоб.
А друзья и близкие пылили
На икону, на нее, на гроб…
И с какою бесконечной грустью
(Не о нем – бог весть о ком?)
Приняла она слова сочувствий