Возле ноутбука на столе Хома увидел приличных размеров чашку, коробку кускового сахара и, собственно, банку растворимого кофе. Тут же кто-то предусмотрительно оставил пачку сигарет, возле нее скалится пепельница-череп со срезанной верхушкой и зажигалкой внутри.
Хомский бросил курить пару месяцев назад, но, видимо, Верворвцев, когда распоряжался это принести, держал в голове стереотип айтишника-виртуоза, который поглощает черный кофе, матерится и смолит сигареты одну за другой.
Роман сел за столик, так что «гроб» с телом оказался прямо напротив, и вывел компьютер из «спящего» режима. Пока шла загрузка системы, Хома вспоминал инструктаж Гендора.
В мозг девушки во время эксперимента вживили нано-манипуляторы, что обошлись Верворвцеву в нехилую сумму. Хома должен с их помощью дистанционно перестроить работу вживленного в мозг девушки процессора. Сконцентрировать его оставшиеся ресурсы так, чтобы он работал максимально эффективно в тот короткий срок, пока Марию будут везти на трепанацию. Которая еще не до конца согласована с Верворвцевым, черт бы его побрал.
«Согласование — дело десятое, — думал Хома, — сначала надо разобраться с процем. Да и авось декан сам убедит олигарха по телефону».
Он налил в кружку кипяток и подумал, что, как бы то ни было, а ему предстоит дико интересная работа, сделать которую выпадает шанс единицам. В тот момент все гнетущие его страхи и опасения отступили.
* * *
Хома запустил процесс, контролировал его какое-то время, а затем поставил на «автомат». Он буквально видел наяву, как в процессоре в недрах мозга лежащей в капсуле-«гробу» девушки срастаются старые управляющие энергетические дорожки и с помощью нано-манипуляторов «выпиливаются» новые.
Когда прошел час от начала запуска задачи, и часы на дисплее ноутбука стали показывать за полночь, Хома налил вторую чашку кофе и стал напевать под нос, как всегда делал во время длительных операций дома за компьютером.
Песня оборвалась на полуслове, когда он перевел взгляд с монитора на «гроб».
Крышка была открыта и стояла вертикально. Белого, как и ставшее вдруг такого же цвета лицо Хомы, пола коснулись босые ступни одетой в ночную рубашку Марии Верворвцевой.
Слова застряли у Хомы в горле. В панике он смахнул дымящийся кофе, и в наступившей тишине раздался глухой удар — чашка упала на пол, перекатилась и замерла. Под ней, точно кровь, стремительно разливалось черное, дымящееся.
Мария, выставив перед собой руки, будто незрячая, медленно двинулась в направлении Хомского.
* * *
Вскочив, Хома едва не опрокинув со стола ноутбук.