В тот злополучный вечер их нежный танец любви прервал зазвонивший телефон. Он срочно уехал из дома. Торопясь на неожиданно возникшую встречу, он поехал на красный свет и оказался на пути у шеститонного грузовика. Как в грозу, раздался грохот и звон осколков стекла, накрывших асфальт коротким дождем.
* * *
Чадунов нажал на широком пульте несколько кнопок, и на экране появилось молодое лицо Алексея Шербата. Его воссоздали по фотографии, которую ночью по электронной почте прислал Альберт.
Старик-магнат посмотрел на внука и надел наушники.
— Алеша…
— Дед… — донеслось до Драза искаженный компьютером голос. — Что происходит?
Альберт посмотрел на Чадунова в упор.
— Это не его голос.
— Эээ, видите ли, Альберт Борисович, — начал Чадунов, но Драз его оборвал.
— Где гарантия, что я сейчас не разговариваю с нарисованным лицом моего внука? Анимированным лицом. Петр, если вы решили меня кинуть…
— Нет-нет, что вы, Альберт Борисович. — После бессонной ночи у Петра даже не осталось сил возражать. — Просто мы не знали, как звучит его голос. Поэтому сделали так. Временно. Это стандартная голосовая программа. Позже мы воссоздадим его голос в точности.
Старик облизал пересохшие губы.
— Ну, хорошо, — сказал он и вновь посмотрел на экран. — Алеша, мы сделали все, чтобы тебя спасти.
— Поверить не могу, что я умер.
— Умерло твое тело — его размазало по салону «порше», на котором ты ехал на красный. Но ты — это не тело. Поэтому не волнуйся.
— Таня знает? — в голосе парня горечь смешалась с болью.
В кармане старика уже несколько секунд бесшумно жужжал телефон Алексея. Жужжание прерывалось и возникало снова. На дисплее светилась надпись «Танькин» и фото симпатичной светловолосой девушки.
— Еще не было времени ей сообщить.
— Так сообщи! — ударил по ушам Альберта низкий электронный голос, каким в телепередачах после монтажа говорят силовики, чтобы их не узнали. — Успокой, скажи ей, что я… — он запнулся, — жив. Я должен ее увидеть.
* * *
Она приходила к нему каждый вечер после работы. Они снова подолгу разговаривали, смеялись. Она читала ему стихи, в которых теперь беспечность и радость жизни покрылись пленкой грусти, а затем и вовсе стали меркнуть. В ответ из динамиков лилась музыка, которую он теперь создавал для ее стихов одной лишь силой воображения.
Спустя полгода она стала приходить реже, объясняя это тем, что теперь много работы — ей надо самой себя содержать. Деньги, которые по просьбе внука предложил ей Альберт Драз, желавший обмануть смерть, она не принимала.
Они по-прежнему были счастливы, но ему казалось, что радость на ее лице появляется все реже. Как и стихи, которые она уже почти не писала.