- Да никто и не должен был им ничего говорить, - бросила Рейн-Мари.
- Мирна права, - сказал Арман, молчавший до этого. - То, что она описала, мы наблюдаем каждый день. Я видел это в академии Сюртэ. Я видел это в жестокости самого Сюртэ. Мы наблюдали это, когда к власти пришли бандиты. Это стало частью культуры учреждений, семей, этнических групп, страны. Это стало не просто приемлемым, но ожидаемым. Проходило под аплодисменты.
- Но это же разновидность подмены совести, - заметила Рейн-Мари. - Что-то, что выглядит правильным, а на самом деле плохо. Никто с чистой совестью не поддержит подобное.
- А я вот сомневаюсь, так ли это, - сказала Мирна. - Известно, что проводился один эксперимент, по сути, тест. Его придумали в ответ на суд над нацистами, для их защиты и объяснения, что их совесть была чиста. Мол, шла война, и они поступали, как им приказывали. На этом строилась защита Эйхмана, когда его поймали, годы спустя. Общественность была в ярости, говорилось, что ни один нормальный человек не совершил бы того, что делали нацисты, и ни одно цивилизованное сообщество никогда бы не позволило подобному произойти. Вот тогда социологами был проведен этот тест.
- Погоди, - прервала ее Клара. - Прежде чем ты о нем нам расскажешь, мне нужно выпить. Кто-нибудь еще будет?
- Позволь мне, - поднялся Арман.
Они с Мирной унесли бокалы на кухню и заново наполнили их вином.
- А себе ничего? - спросила Мирна, предложив ему Гленфиддик.* (*сорт виски)
- Non, merci. Мне сегодня еще нужно поработать. Это исследование, о котором ты говоришь - эксперимент Мильграма в Йелле?
- Да, - Мирна оглянулась на Рейн-Мари и Клару, тихо разговаривающих у камина. - Они бы это сделали, как думаешь?
- Вопрос, скорее в том, сделала бы это ты? Или я?
- А ответ?
- Может быть, мы делаем это прямо сейчас, просто не отдаем себе отчета, - ответил Гамаш, подумав о блокноте, запертом в ящике стола в его кабинете. И о том, что содержит этот блокнот. И о том, что Гамаш задумал.
Но, не в пример нацистам, он не просто следует приказам. Он приказы отдает.
Почти наверняка погибнут сотни, а может быть тысячи.
Сможет ли он оправдаться?
Изабель Лакост придвинулась к ноутбуку.
Флуоресцентные лампы подвала церкви не были снисходительны к экрану компьютера. Впрочем, как и к лицу, которое в этом экране отражалось.
«Когда я успела так постареть, - подумала женщина. - Когда стала такой напуганной, такой позеленевшей?».
Загрузка фотографии, которую ожидал Бовуар, наконец завершилась, и он направился со своим ноутбуком к столу Лакост. Сел рядом.