Он долго так разорялся, пока не перечислил всех, кого полагалось.
Потом драбаданские колдуны стали по одному выходить и докладывать, кто как за год успел напакостить по всему миру и во всех временах.
Один поведал, как занимался лютым вредительством: поджигал стога и амбары, подкапывал железные дороги, заражал скотину дурными болезнями, сыпал в масло на маслобойках толченое стекло и гвозди, продавался иноземным державам, устраивал смуты и заговоры, но главное дело — за все это осудили на смерть совсем других людей.
Другой подсказал ученым людям разводить мелких мушек, и ученых за это тоже крепко наказали, да еще и обозвали мухолюбами–человеконенавистниками.
Третий решил уморить жителей страны Неспании, для чего наложил на их поля особое заклятие; заклятие подействовало на славу; целых семь лет мак не родил, а голода, к вящему удивлению колдуна, все равно не было. Но он потом еще что-нибудь придумает.
Четвертый изыскал способ гасить звезды на небе — правда, пока лишь в уме. Для этого следовало вывести Число Волка, но по слепосерости своей колдуну не удалось углядеть и сосчитать пятна даже на одной-то звезде. Зато теперь открыта дорога молодым и глазастым…
Скоро фарфоровая головка Жихаря вся забилась чужими словами. Больше не лезло, и нужно было поскорее все забыть, чтобы дать простор собственному разумению.
Покуда прояснялось богатырское понятие, дошел черед и до Лю Седьмого с его нижайшей просьбой. Бедный Монах, кажется, сообразил, что попал в нехорошее место и в дурное общество, но лица терять не хотел, хорохорился и ерепенился.
Из широкого рукава его халата вылетел не очень большой, но нарядный желтый дракон со сверкающей гривой и усами. Дракон выписывал над головами собравшихся разнообразные мудрые фигуры. Тогда драбаданские колдуны со злости напустили на дракона множество мелких и безобразных летучих мышей, а те, понеся значительные потери, растащили золотого красавца на куски.
Лю Седьмой не растерялся, сотворил под собой белое облако и поднялся над поляной, разбрасывая вокруг себя потешные огни. Закружились в небе голубые и разноцветные колеса, заплясали северные сполохи.
В ответ колдуны Драбадана вооружились какими-то продолговатыми сосудами, стали рассеивать из них морозную пыль и быстро погасили весь этот праздничек, а против Бедного Монаха выставили своего поединщика. Поединщик был почти голый, намазанный маслом и с одним глазом посреди лба.
«Расколдуй меня, дурила! — кричал неслышно Жихарь. — Я этого обормота на раз пришибу!»
Но Лю Седьмой и сам управился: первым делом, подпрыгнув, он с пронзительным криком носком башмака вышиб поединщику глаз, а потом уж делал с ним что хотел. Поверженный силач укрылся под юбкой ближайшей ведьмы.