Я не готов утверждать, как это с легкостью делают многие, что России предстоит утвердиться в качестве мирового нравственного водителя, на том основании, что мы, дескать, сохранили в своей душе бога, а западный мир старательно затирает последние его следы на пространстве сконструированной им реальности.
На самом деле и у нас не все так хорошо, и у них не все так плохо.
С моралью на Западе дела обстоят не столь катастрофически, как нам иногда кажется…
Несомненно, роль православия в России неуклонно растет, однако говорить, что мы стали религиозным народом, мне кажется, пока все еще больших оснований нет.
На смену унылому атеизму советской эпохи пришла не культура веры, наследующая предреволюционную религиозность, а только пробуждающийся с каждым годом все более интерес к потустороннему, которое многие совсем не в христианской традиции воспринимают как параллельное магическое пространство, из которого можно зачерпнуть немного волшебства.
Сколько человек из ныне заглядывающих по большим праздникам в храмы взяло на себя труд прочитать хотя бы Евангелие, я уж не стану говорить о Ветхом Завете. Не думаю, что число ознакомившихся является очень значительным.
Вместе с тем, когда мы анафемствуем Запад, предрекая ему скорую погибель, то не все выдвигаемые в его адрес обвинения кажутся обоснованными.
Давайте возьмем хотя бы западное кино как феномен, отражающий состояние массового сознания.
За редким исключением и голливудские фильмы, и фильмы европейских стран держатся за традиционные ценности: семья, любовь, дружба, взаимопомощь, сострадание к ближнему. Чем не христианское миропонимание?
При этом производители кинопродукции действуют в соответствии с изучаемыми ими предпочтениями массового зрителя — им нужен кассовый успех, и они просто не могут игнорировать вкусы аудитории или действовать им вопреки.
Из этого можно сделать простой вывод: с общественной моралью на Западе дела обстоят не столь катастрофически, как нам иногда кажется.
Иное дело — политические элиты западного мира, взявшие в 70—80-е годы прошлого века власть в свои руки.
Именно они стали с бешеной энергией разгонять либеральный тренд в общественном сознании, внедряя в него идеи толерантности, борьбы за права различных сексуальных и иных меньшинств, ювенальной юстиции, гендерного равноправия и прочей либеральной чепухи.
Мы и сами, кстати, в значительной степени в 1990-е годы не устояли перед обаянием этого многоцветного, казавшегося безудержно свободным, устроенным так, чтобы обеспечить человеку максимальный комфорт, образом западной культуры, на которую изо всех сил хотели равняться.