Те, кто помнит период брежневского застоя, могут сейчас понять, каким удивительным было это время.
Мы жили представлениями об окончательно сложившейся геополитической архитектуре мира, в котором уже ничего не может поменяться, где достигнут абсолютный баланс между взаимоотрицающими, но вынужденными удерживать равновесие частями.
В этом дремотном мареве время как будто бы застыло раз и навсегда — в нем единицей истории казались века или даже целые исторические периоды. Никто даже помыслить не мог о той катастрофе, которая в одночасье опрокинула великую страну и отправила на историческую помойку великий утопический проект, объединивший в гигантском пространстве множество разноплеменных народов и территорий.
Мне кажется, что внезапность крушения СССР и стала той травмой, которая породила страх перед новыми катаклизмами, угрожающими разрушить реальность постсоветской России. Реальность, если брать ее в сравнении с советскими мощью и монументальностью, крайне хрупкую и кажущуюся беззащитной под натиском вражеской силы.
На либеральном остове российской государственности, который кое-как сваяли реформаторы, все еще не наросла плоть, да и сам скелет крайне нуждается в выравнивании и устранении последствий детского рахита. Страна так и не изжила разрушительный опыт перестройки и реформ, оказавшись включена в систему мирового распределения сырьевых и технологических ресурсов, она остается предельно зависимой от конъюнктуры мирового рынка. Как тут не подозревать? Как тут не заподозрить, что усилия могильщиков России рано или поздно увенчаются успехом?
Есть один простой выход, который поможет умиротворить мятущиеся души. В описанной диспозиции надо просто поменять местами атакуемых и атакующих, субъект и объект нападения.
Это отнюдь не Запад поднял свои полки и вывел их на поле боя. Нет, его как раз все абсолютно устраивало в той агонии, в которой пребывала наша страна, попытавшаяся реализовать в своих границах проект догоняющих, подтягивающихся экономики и культуры.
Когда этот проект окончательно обнаружил всю глубину своего разрушительного потенциала, Россия сказала: «Нет! Хватит!»
В 2007 году, когда Путин обратился к Западу со своей знаменитой Мюнхенской речью, инициатива перешла к нам, мы стали формировать альтернативный миропорядок, отрицающий право Запада замкнуть историю на своей социокультурной, цивилизационной модели.
Мы вышли на войну и сделали это без истерики и шизофрении, спокойно и по-деловому, постепенно и незаметно для внешнего глаза разворачивая свои на тот момент достаточно скромные силы в боевом порядке.