Общество как бы оберегает своих скоморохов и инакомыслящих, хотя, казалось бы, должно было растерзать их после всех художеств, которыми они украсили эпоху своего могущества.
Наш консерватизм позволяет нам удерживать границы нашей свободы на максимально обширном пространстве. Темы, связанные с сексуальными перверсиями, границами, за пределами которых мультикультурная комплементарность превращается в орудие уничтожения культуры, не табуированы, как на Западе.
Мы не позволили малым группам установить в России собственную диктатуру, когда свобода понимается как право девиантного меньшинства. Все запретные на Западе вопросы у нас легко можно обсуждать, и не обязательно высказываемая вашим собеседником точка зрения будет совпадать с вашей.
За последние годы мы все более укореняемся в демократии, они все в большей степени забывают, что это такое, каменея в новых, изобретенных не так давно формах тирании — тирании плоти, хотений, искаженной человеческой природы.
Если так пойдет и дальше, то школу демократии для государств и народов этой планеты придется открывать именно России, чтобы вернуть разум заблудившимся во мраке.
Китай, возможно, научит планету рациональным методам хозяйствования, ну а мы — свободе. Это и будет ответ на вопрос, следовало ли нам когда-то пойти по так называемому китайскому пути.
Реформаторы 90-х обманули сами себя
Идеологи и инициаторы реформ, спускаясь с трибуны, попадали в объятья сторонников. Физический контакт с обычным человеком вызывал у революционеров ужас и отчаяние. Дело здесь отнюдь не только в русофобии и презрении к черни.
Недавно один российский журналист заметил, что птенцам Гайдарова гнезда очень сложно было общаться на митингах с простым людом, несмотря на то что это была поддерживающая их публика, настроенная дружественно.
Демократам — так их называли в 90-х двадцатого столетия — приходилось делать какое-то очень значительное внутреннее усилие, чтобы пожимать протянутые руки, что-то отвечать, улыбаться.
Я был поражен точностью этого описания, а самое главное, тому, что оно очень многое объясняет.
Заметьте, речь идет не о нынешних 86 процентах граждан России, одобряющих действия Путина. Реформаторов подташнивает от толпы, которая восторженно их приветствует, все еще веря в то, что демократическая революция дарует России безграничное благоденствие.
Я помню эти мизансцены, когда молодые идеологи и инициаторы реформ, спускаясь с трибуны, попадали в объятья ликующих сторонников. Как вымученны были их улыбки, как неловки жесты, как читалось на их лицах желание немедленно прошмыгнуть в какое-нибудь укрытие, как невыносимо для них было это бремя народной любви!