Однако сопутствующие компульсивному поведению депрессию и тревожность невозможно объяснить исключительно обусловливанием по Павлову. Во всяком случае, об этом свидетельствуют наблюдения за пациентами с болезнью Паркинсона.
По причинам, известным только божеству эволюции, нейромедиатор дофамин играет в мозге множество ролей, от водителя автобуса до подпольного химика, варящего амфетамин. В так называемой черной субстанции — структуре в основании головного мозга — дофамин принимает сигналы, позволяющие нам совершать плавные и контролируемые движения. Следствием гибели нейронов-производителей дофамина становится тремор ладоней, рук, ног, челюсти и лицевых мышц, нарушение равновесия и координации — симптомы болезни Паркинсона. Также дофамин обеспечивает нам кайф во время оргазмических переживаний, поскольку действует не только в черном веществе, но и в системе вознаграждения, центральным элементом которой является прилежащее ядро (дисфункциональное при ОКР). Эти сети сравнивают реальную эмоциональную отдачу от вашего опыта с ожидаемой. Если реальность отвечает ожиданиям или превосходит их, опыт оценивается как положительный и происходит подкрепление.
Можете представить себе последствия перекрещивания этих двух отдельных систем — движения и вознаграждения? Фармацевты не смогли.
Десятилетиями врачи лечили болезнь Паркинсона леводопой — веществом-предшественником дофамина. Если в изобилии снабжать мозг этим веществом, полагали они, это вызовет увеличение количества дофамина, подобно тому как ускорение подачи муки и сахара в пекарню оборачивается увеличением выпуска пирожных. В 1990-х гг. был открыт новый класс лекарственных средств — агонисты дофамина. Как и леводопа, они являются лекарствами сугубо заместительной терапии, но оказываемое ими действие перенесено дальше по цепочке, в дофаминовые рецепторы. Если воспользоваться той же аналогией, это все равно что сыпать сахар и муку прямо в рот покупателям, не дожидаясь, пока ингредиенты превратятся в пирожные.
Встреча агониста дофамина с дофаминовым рецептором производит ошеломляющий эффект. Представьте, что к динамику вместо маленького радиоприемника 1970-х гг. подключили мощный концертный усилитель, и привычное тихое мурлыканье сменил рев первых тактов «Smoke on the Water» Deep Purple. Нечто подобное происходит, когда к рецептору вдруг присоединяется совершенно другая молекула, вызывая перевозбуждение всей цепи. «Агонисты дофамина воздействуют на рецепторы как супердофамин, — объяснил мне психиатр Майкл Боствик из Клиники Майо в Рочестере (Миннесота). — Они их стимулируют».