Боги взяли, боги и дали. Не прошло и двух лун со смерти принцессы, как королева поняла, что опять ждет ребенка; быть может, над ней сжалилась сама Небесная Матерь. Поскольку зима еще держала Вестерос в своих ледяных объятиях и трясучка до сих пор гуляла по городу, Алисанна вновь переселилась на Драконий Камень до родов и в том же году произвела на свет свое пятое дитя, дочь, названную Алиссой в честь бабушки. «Будь старая королева жива, она больше оценила бы это», – съязвил великий мейстер Элизар, но так, чтобы король не услышал.
Вскоре после родов и зима кончилась. Алисса так походила на умершую сестру, что королева часто плакала над ней, вспоминая первую дочь. С годами сходство прошло: длиннолицая и худая Алисса росла дурнушкой. В русых ее волосах не усматривалось ни следа драконьего золота, глаза были разные: один лиловый, другой зеленый, уши большие, улыбка кривая. Нос тоже покривился после удара деревянным мечом, но девочку это ничуть не заботило. К этому времени мать поняла, что младшая дочь удалась вовсе не в Дейенерис, а в Бейелона.
Сестра бегала за ним, как он сам бегал за Эйемоном, но между братьями было только два года разницы, а между Бейелоном и Алиссой – целых четыре. «Ходит по пятам, как щенок, – сетовал Весенний Принц, – к тому же она девчонка». Принцесса, впрочем, девчонкой быть не желала. Она всячески ухитрялась одеваться как мальчик и не водилась с другими девочками. Вместо того чтобы учиться чтению, пению и шитью, она скакала верхом, лазала по стенам, дралась на деревянных мечах и решительно отказывалась есть овсяную кашу.
В 61 году лорд Робар Баратеон, старинный друг и старинный недруг, привез ко двору трех юных девиц. Две были дочери его брата Роннала, умершего от трясучки вместе с женой и сыновьями, а третья – леди Джослин, его собственная дочь от королевы Алиссы. Слабенький младенец, явившийся на свет в страшный Год Неведомого, превратился в высокую девочку с серьезным личиком, большими темными глазами и черными как ночь волосами.
Волосы самого Робара поседели, бледное лицо покрылось морщинами, и казалось, что одежда его скроена на куда более крупного человека. Когда он склонил колено перед Железным Троном, один из королевских гвардейцев должен был помочь ему встать.
Приехал он просить милости для Джослин, которой шел седьмой год. «Это дитя не знало матери. Жены братьев заботились о ней как могли, но родные дети были для них важнее, а теперь обеих и вовсе не стало. Я прошу вас принять Джослин и кузин ее как воспитанниц и вырастить вместе со своими детьми».