». В конце записки Бестужев прямо говорил о необходимости ареста главарей.
Елизавета, как обычно, не ответила ни «да», ни «нет». Бестужев даже подумал грешным делом, что государыня оной записки не прочла до конца, а так только… посмотрела по верхам. Но, оказывается, бочка негодования на Лестока была уже полна, недоставало только последней капли, чтобы перелилась она через край.
А последней каплей была обычная тетрадь перлюстрированных депеш, которую за незначительностью, а вернее сказать, за тривиальностью, Бестужев поручил отвезти в Петергоф своему обер-секретарю. Канцлер забыл, что в тетрадь был вложен черновик письма, который начинался со слов: «Во имя человеколюбия…» В письме говорилось об избитом Лестоком агенте и о поручике Белове, который состоял у лейб-медика на посылках.
И, о чудо! Сердце Елизаветы дрогнуло. Она призвала канцлера. Как мы знаем из бумаг, в этой беседе государыня «изволила рассуждать, что явное подозрение есть, что Лесток и вице-канцлер Воронцов с Финкенштейном — иностранным министром, великую откровенность имеют, так что сей Финкенштейн все тайности о здешних делах знает». И еще было указано, что «Финкенштейн об имеющей здесь быть вскоре революции короля нашего обнадеживает». Революцией в XVIII веке называли смещение с престола, для Елизаветы не было более ненавистного слова. Уф… Бестужев мог вытереть трудовой пот.
Воздадим должное канцлеру Алексею Петровичу Бестужеву, служащему изо всех сил, то есть, как он умел, пользе и славе России. Все семнадцать лет, которые занимал он этот пост, канцлер боролся с франко-прусской политикой и партией, которая представляла эту политику в Петербурге. Все эти годы в Западной Европе бытовало мнение, что государственный строй в России куда как зыбок и стоит только как следует постараться — интригой, подкопом, взяткой — и все само собой развалится. И так же сам собой воцарится строй, выгодный и Франции, и Австрии, и Берлину. Конечно, в эту ошибку впал и Фридрих Великий. Сколько денег было потрачено, сколько шпионов заслано, а Бестужев стоит, как скала, и не собирается менять своей внешней политики.
Одна за другой держат поражение креатуры французского и прусских дворов. Теперь пришла очередь за Лестоком. Прежде чем арестовать лейб-медика Бестужев составил некий список, озаглавленный «Проект допросов известной персоне». Обвинения в списке самые веские. Первое: сотрудничество с иностранными державами, а проще говоря, шпионаж в пользу Франции и Пруссии с передачей зело важных сведений о перепущении нашей армии и получением за это вознаграждения от Фридриха в размере 10 000 рублей. Этим обвинениям есть самые веские доказательства — депеши Финкенштейна, письма из карманов убитого Гольденберга, опросные листы Сакромозо. Правда, у этого рыцаря ничего не успели выведать, похитившие его негодяи наверняка успели переправить Сакромозо за границу, но в случае необходимости опросные листы можно сочинить. В личной переписке Лестока поможет разобраться его секретарь. Итак, с первым обвинением все ясно.