— Наверное, поеду в Чикаго с Керимом. А потом судя по обстоятельствам. У меня как-никак три месяца отпуска.
— А потом?
— Пока сама не знаю. Поеду туда, куда пошлет меня Общество.
— И вам не надоела такая цыганская жизнь?
— Это вопрос или предложение?
Он покачал головой:
— Предложение, говорите… Я мог бы предложить вам безбедную жизнь, Джанет. Но дело даже не в этом. Мне сорок лет, я бывший летчик, куда только не летал, навидался всякого. Я хочу наконец где-то преклонить голову. Не очень-то складное предложение?
— Я знаю только одно, — спокойно ответила она, — если мы сейчас расстанемся, то всю жизнь не сможем себе этого простить.
Он сидел, глядя на огонь и держа ее за руку. Потом вздохнул, поднялся на ноги и сказал:
— Пойду пройдусь. Мне надо побыть одному.
Джанет осталась сидеть где и прежде, в темноте. Немного спустя через задний борт машины перелез Хамид. Он налил себе чаю и расположился с другой стороны спиртовки.
— Я должен был разбудить Джека. Он сменяет меня в четыре.
— Верно. Он был здесь. Вышел немного подышать.
— У вас это серьезно? — спросил Хамид.
Она пожала плечами.
— Какой может быть серьезный разговор в четыре часа утра? Он сейчас решает, не слишком ли стар для меня.
Хамид кивнул.
— Джек просто устал, только и всего. — Он немного поколебался, а потом все-таки решил продолжать: — Джек не знает, что мне это известно, Джанет, но по крайней мере последние пять лет он работал на британскую разведку, летал в приграничных зонах самых недружественных стран.
Она вздохнула:
— Вы уверены в этом?
— О да, я узнал это от друзей из индийской военной разведки. Он слишком долго рисковал жизнью.
— Что объясняет очень многое.
— В прошлом году он разбился в джунглях Борнео и был сильно ранен. Они чуть не схватили его в тот раз, а индонезийцы тогда мало заботились о британцах. Такой доле не позавидуешь.
— Это тогда он получил этот ужасный шрам на лице?
Хамид кивнул и наклонился к ней. Его лицо было плохо различимо при колеблющемся огне спиртовки.
— Он хороший человек, Джанет, но с него довольно всего этого. Не отказывайте ему, прошу вас.
Казалось, что-то в ней переломилось, настолько спокойным и уверенным был теперь ее взгляд. Она улыбнулась и пожала Хамиду руку.
— Не волнуйтесь, Али. — Она встала. — А теперь я проведаю Керима.
Хамид налил себе еще чаю, чувствуя какую-то странную печаль, и немного погодя Драммонд перелез через задний борт и присоединился к нему.
— А где Джанет?
— Пошла взглянуть на Керима. А кто сейчас дежурит на дороге?
— Должно быть, Ахмед. — Драммонд несколько поколебался, а потом все-таки сказал: — Когда я ночью дежурил на дороге, ко мне приходил Брейкенхерст.