— Идите домой, святой отец, — мягко сказал Келли. — Сегодня слишком холодно для вас.
— Да, — ответил старик. — Слишком холодно.
Он пошел дальше, оркестр заиграл другой хорал, а Келли поднялся по ступенькам бара Мерфи и толкнул дверь.
Перед ним открылось длинное и узкое помещение с изразцовой печью в углу. В баре стояло несколько столов и стульев чугунного литья, а у стены лавка. Стойка из темного красного дерева с латунной подставкой для ног. Обычная для таких заведений батарея бутылок красовалась перед большим зеркалом в облупленной позолоченной раме. Посетителей не было вообще, а хозяин, массивный, почти совсем лысый человек с оплывшим от жира лицом и пятнами на рубахе без воротника, стоял у пивного крана.
Он взглянул на Келли, потом перевел взор на коробку с цветами.
— У меня уже есть.
— Все мы тут как бумажные цветы в коробке, а? — Келли поставил коробку на стол и прислонился к стойке. — Ну а где же гости?
— На поминальной службе на площади. Ведь это протестантский город, сынок.
— А вы-то откуда знаете, что я не протестант?
— Я двадцать пять лет за стопкой. Поторчал бы тут с половину моего, и ты бы набрался ума. Тебе чего налить?
— «Бушмиллс».
Толстяк довольно кивнул и протянул руку за бутылкой.
— Ты, я вижу, человек со вкусом.
— Это вы — Мерфи?
— Именно так меня и зовут. — Он прикурил сигарету. — Ты ведь нездешний.
— Нет. Приехал встретиться здесь с моим другом. Может, вы его знаете?
— Зовут его как?
— Качулейн.
Улыбка сползла с лица Мерфи.
— Качулейн, — пробормотал он.
— Последний из Черных героев.
— Боже мой, какая у вас, молодых, любовь к мелодраме, — пробурчал Мерфи. — Как в дрянном спектакле. Тебя предупредили, чтобы у тебя не было оружия?
— У меня и нет.
— Хорошо. — Мерфи достал из-под стойки дорожную коричневую сумку. — Вон там, напротив, казарма полиции. Каждый день ровно в двенадцать они открывают ворота, чтобы пропустить машину торговца с продуктами. Забрось сумку в машину. Хватит, чтобы разнести полказармы. — Он посмотрел на часы. — Пять минут у тебя есть.
Келли уже подошел к двери, когда Мерфи крикнул:
— Эй, Качулейн, Черный герой!
Келли обернулся. Толстяк поднял бокал:
— Знаешь, как говорится: «Желаю тебе умереть в Ирландии!»
Насмешка, мелькнувшая на его лице, насторожила Келли. Он вышел на площадь. Оркестр заиграл новую церковную песнь, толпа подпевала и не собиралась расходиться, несмотря на дождь. Келли обернулся и увидел Мерфи, стоявшего на верхней ступеньке крыльца перед своим баром. Странно: он кивнул несколько раз, будто подавая кому-то знак… Тут же, взвыв мотором, из боковой улицы на площадь ворвался открытый «лендровер» и, визжа тормозами, подлетел сбоку к Келли.