Алдженон, напротив, всегда был человеком спокойным, тщательно обдумывал свои слова, прежде чем что-то сказать, и не отличался жестокостью, которая являлась характерной чертой его народа. Сражаясь, он стремился убить врага, но никогда не чувствовал необходимости хвастаться, вести себя вызывающе, производить впечатление своими деяниями или умениями. С топором в руке он по-прежнему был самым опасным человеком во Фредериксэнде, но чем старше становился, тем меньше думал о сражениях и склонялся к мысли, что затруднения лучше всего разрешать путем переговоров.
– Мой господин, вождь, – раздалось у него за спиной, и Алдженон узнал голос Вульфрика, одного из его братьев по оружию и дорогого друга.
Вождь не обернулся, продолжая пристально смотреть на скованное льдами Фьорланское море; перед его мысленным взором стояло суровое лицо брата. Алдженон не видел Магнуса почти год, но часто получал сообщения о его глупом поведении на юге и теперь сожалел о том, что много лет назад позволил ему покинуть Фредериксэнд.
– Алдженон, – снова заговорил Вульфрик, на сей раз более настойчиво.
– Что тебе нужно? – спросил вождь, не оборачиваясь.
– Собрание ждет тебя, мой вождь, – произнес Вульфрик, склонив голову.
Алдженон бросил последний долгий взгляд на море и тяжело переступил через порог, войдя в огромные деревянные двери дома собраний раненских вождей. Поверх кольчуги на нем были надеты кожаные доспехи с вшитыми стальными пластинами, и, когда он вошел в зал, раздался громкий звон металла.
Раненский дом собраний представлял собой круглое здание с высоким, в пятьдесят футов, потолком, выстроенное из белого камня, в потолке был проделан световой люк. Лорды раненов сидели на каменных скамьях, а на возвышении стояло единственное кресло, предназначенное для вождя Фредериксэнда.
Бородатые, закаленные в боях люди были одеты в плащи из мехов и шкур, большинство в присутствии вождей и боевых командиров Фьордана чувствовали себя жалкими и ничтожными. Алдженон созвал их сегодня по двум причинам, одна из которых, как он считал, вряд ли вызовет одобрение. Направляясь к своему креслу, он надеялся на то, что новости о пленении Магнуса окажется достаточно для того, чтобы лорды согласились отправить в поход флот драккаров.
Две сотни раненских лордов одновременно поднялись и высоко подняли сжатые кулаки в знак уважения. Единственным, кто остался сидеть, был Торфан, хранитель знаний и традиций; ему было почти восемьдесят лет, и его обязанностью было читать и трактовать книги Потрясателя Земли – несколько текстов, которые содержали волю Рованоко.