Хасим сидел у стены и тяжело дышал. Когда он пошевелился, лицо его исказилось от боли.
– Бронвин… похоже, что этот Красный рыцарь ударил меня как следует. Не думаю, что мне удастся двигаться быстро, кровь хлещет… – Он слабо улыбнулся. – А твое платье уже и без того пропиталось кровью.
Бронвин склонилась над ним и постаралась помочь ему встать на ноги. Он был тяжел, и у нее ничего не получалось.
– Если мне запрещается плакать, тогда тебе запрещается жаловаться… вот так-то, милорд каресианец.
– Во имя Джаа, Бронвин, я ранен, истекаю кровью, ты со мной далеко не уйдешь, – превозмогая боль, пробормотал Хасим.
Она заставила его обхватить себя за плечи и, напрягая все силы, подняла его на ноги. Хасим постарался не вскрикнуть от боли, но рана на спине продолжала кровоточить, и силы его были на исходе.
– Послушай, госпожа, я еще жив, но я в таком виде не смогу тебе помочь. У тебя еще есть возможность выбраться отсюда, если ты будешь двигаться быстро, но со мной… – Он снова привалился к стене.
Бронвин не сумела удержать его, и они оба соскользнули вниз, на землю.
– Я останусь в живых, поверь мне, я выкарабкаюсь… но у тебя и без меня есть о чем подумать, госпожа. К северу от города стоит засохшее дерево, в которое ударила молния. Найди это дерево и иди от него по тропе на запад.
– Заткнись, Хасим. Нам нужно всего лишь отыскать для тебя лошадь, и ты сможешь ехать верхом не хуже меня.
Мысль о том, что ей придется бежать из города одной, приводила Бронвин в ужас, так же как и мысль о том, что Хасим умрет. Он спас ей жизнь тронном зале ее отца, а потом снова, в потайном ходе. Союзники ее семьи либо погибли, либо сидели в тюрьме, либо бежали, и она не могла себе позволить потерять последнего друга.
– Послушай меня, женщина, мне уже приходилось получать серьезные раны, но я до сих пор еще жив, однако помру, если мне придется снова бегать по туннелям. Тебе нужно отправляться на север, а мне нужно найти лекаря; как видишь, сейчас наши дороги расходятся. – Он говорил холодным тоном, словно уже твердо решил про себя, как следует действовать.
Бронвин взглянула на него, пытаясь придумать какое-нибудь возражение, которое бы заставило его уйти из города вместе с ней. Но ничего не приходило в голову. Хасим был человеком умным, обладал развитым инстинктом самосохранения, и она знала: он прав. За свою жизнь ей пришлось видеть мало подобных ран, однако она понимала, что без помощи врача каресианец умрет.
– А потом?.. – спросила она.
– Что значит «а потом»? Говори яснее, женщина. – Глаза его были закрыты, по лицу градом катился пот.