Послушал Иванок мудреца и поехал вместе со всеми.
Едут день, едут два, едут неделю.
Тут дорога меж хлебок побежала. Стоит с обеих сторон рожь как стена, ветер золотыми колосками играет.
А у дороги дряхлая старушка в черном платке кланяется всем до земли, седыми косами пыль подметает и просит-молит каждого:
— Постойте, сделайте милость, цари-государи, добрые люди. Помогите мне, старухе, рожь скосить да убрать. Для вас — минута работы, мне же век не управиться.
Но ехали мимо цари и царевичи, короли и королевичи, князья, графы, бороны, ехали мимо воины, мудрецы и музыканты. Будто они старушку видеть не видели, слов жалобных не слыхали.
Подъехал Иванок да и говорит:
— Давай, бабушка, я тебе подсоблю. Рожь косить мне не в диковинку.
Тут же за дело принялся.
Косит и косит рожь, не зная устали. Силы его не убывают, а будто прибавляются. Вот и последний колосок на землю упал.
Повернулся он, чтобы рожь в снопы связать да в копны собрать, а рожь в копны уж сложена!
Вместо старушки на гнедом коне сидит девица-красавица с глазами серыми, хрустальными, с косами русыми, словно ржаной хлебушко.
Сказала как пропела девица:
— Спасибо, Иванок, за подмогу.
«Верно притомился я, и мне это кажется», — подумал Иванок и закрыл глаза, а когда открыл — девицы и след простыл. Только на дороге пыль столбом.
Подивился Иванок и поехал дальше.
Вдруг увидел шатры. Парчовые — для царей и царевичей, королей и королевичей, шелковые — для князей, графов да баронов, холщовые — для мудрецов и музыкантов, рогожные — для ратников.
Все они были раскинуты вокруг одной-единственной избы, словно из деревянного кружева сделанной.
На крыльцо вышла девица — сероглазая, русокосая.
Иванок сразу признал в ней свою помощницу, что вместе с ним рожь убирала.
Поклонилась Волонга женихам в пояс и сказала:
— Здравствуйте, гости дорогие, женихи знатные и богатые! Спасибо, что не забыли меня, пришли ко мне свататься. Сегодня для одного из вас я стану доброй женой. Остальные — не прогневайтесь.
Взглянула она на небо. А там вроде небольшая тучка показалась.
— Ох, я вижу, — продолжала Волонга, — летит еще один жених — Коршун Коршунович. Быть беде…
Тут каменным градом с неба упало видимо-невидимо черных коршунов. Над каждым женихом тучей вьются, того гляди, глаза выклюют, растерзают в клочья.
От страха цари и царевичи, короли и королевичи, князья, графы и бароны на землю упали, головы руками закрыли. Ратники от них коршунов отгоняю, бьются с ними не на жизнь, а на смерть. Мудрецы книгами, музыканты трубами от птиц отбиваются.
О Волонге же все и думать забыли. А над ней тоже черная стая вьется.