– Нас арестовали несправедливо!
– Это как-то отменяет тот факт, что вас арестовали?
Джейн открыла рот. Закрыла. Нахохлилась, кутаясь в мой плащ, а растрепанные светлые волосы делали ее ещё больше похожей на маленького пушистого птенца.
– Послушайте, Джейн, – я смягчила тон, пока не успела настроить девушку против себя, – для достижения общей цели каждый должен делать то, что у него получается лучше всего. Женщины, работающие на фабриках, занимающиеся тяжелым физическим трудом, не имеющие доступа к образованию, могут обратить на себя внимание только одним путем, это верно. Но этот путь не для вас и не для меня. Не потому что мы – чем-то лучше их, нет. Просто у нас другие возможности, другие способы взаимодействия с этим миром. Мы можем что-то кому-то доказать другим путем, вы понимаете? Дать понять окружающим, что пулистское движение – это не только крики, митинги и битые витрины. Показать им, почему женщины действительно должны иметь те же права, что и мужчины. Не потому, что мы этого так вдруг захотели – а потому, что мы достойны, что мы не уступаем им ни в чем. У вас есть редкий талант, возможность произвести настоящий фурор, прогреметь своим именем! А вы, вместо того, чтобы бросать все силы на его развитие, распыляетесь по мероприятиям, которые не только не несут для вас никакой пользы, но еще и причиняют вред!
Я помолчала несколько мгновений, наблюдая за тем, как в глазах изобретательницы проступает задумчивость, и добавила:
– На площади в тот день я оказалась случайно. Я никогда не стала бы участвовать в подобном.
Джейн прикусила губу и уставилась на носки выглядывающих из-под испачканной клетчатой юбки ботинок.
– Вы так говорите, потому что вы – леди, – буркнула она не то обвиняюще, не то с легкой завистью.
– Я так говорю, потому что вы мне нравитесь, Джейн. И мне не хотелось бы, чтобы вас поджидала незавидная судьба заключенной или каторжницы. Страдать во имя идеи – это, конечно, очень благородно, но это не ваш путь.
Изобретательница молчала, но в этом молчании теперь чувствовалось признание моей правоты, которую упрямая юность вслух озвучить была пока не готова.
– И все-таки, как вы узнали, что я угодила в тюрьму и во сколько меня освободят? Вам сказал Томас? – и голос ее дрогнул. Сразу стало понятно, что перспектива того, что юный лорд узнал о ее героических похождениях, Джейн не радовала. Особенно с учетом того, что встречала ее я, а не герцогский брат.
– О, я понятия не имела, что встречу вас здесь, – беззаботно отозвалась я. – Я просто проезжала мимо по делам департамента. А тут – вы!