Противник ничего не заметил. С каждым часом партизаны и армейские лыжники удалялись от линии фронта все дальше и дальше.
Удача? Возможно. Ведь и на войне случалось, что просто везло. Но успех этой операции, как и многих подобных, зависел прежде всего от точного расчета времени, умелого действия разведчиков, строгой дисциплины, неукоснительного соблюдения намеченного плана.
Настало время, когда партизаны и армейские лыжники должны были разойтись по своим маршрутам.
— Счастливого пути, ребята! — сказал фронтовикам Павел Долинин. — Будем живы — может, и свидимся.
Командир разведчиков армейской лыжной группы расстегнул планшет и достал из него цветную открытку: вдоль высокого песчаного берега широкой реки тянулись гуськом одноэтажные кирпичные домики, рядом с которыми в пуховом весеннем цветении стояли вишневые и яблоневые сады.
Молодой вихрастый лейтенант сказал:
— Костромской я. Возьми на память, браток. Кто из вас на Волге будет — спросите Федьку-рыбака из Рабочего поселка. Любой укажет. Ну, прощевайте.
Морозный утренний туман поглотил вскоре и Федора, и его бойцов. Им предстояло выполнить специальное задание.
Дойдя до дороги Сычево — Рамушево, партизаны свернули влево вдоль опушки. Впереди двигался Александр Никитин с разведкой. По обеим сторонам шло боевое охранение. Предосторожность оказалась не излишней. Неожиданно справа послышались выстрелы. Это охранение наткнулось на вражеский обоз из восьми повозок. Перебив фашистов, партизаны забрали продукты и передали их в хозяйственную часть.
Нескольких лошадей отпустили — нечем было кормить.
За ночь прошли около тридцати километров, К утру миновали стороной Садово и остановились на очередную дневку в лесу. Огня разводить не стали, хотя мороз не слабел. Наломали еловых ветвей. На них и лежали. Некоторые отдыхали сидя.
Несмотря на меры предосторожности, остаться незамеченными не удалось. Возможно, что и стрельба по обозу привлекла внимание фашистов.
Не успели расположиться, как из соседнего населенного пункта начался минометный обстрел.
— Рассредоточиться! Залечь! — раздалась команда, как только первая мина разорвалась на просеке.
Затрепетали пораненные верхушки деревьев, посыпались сбитые сучья. Партизаны зарылись поглубже в снег.
Не обошлось и без курьезов. Павловский долго копошился, никак не мог быстро укрыться. Над снежной поверхностью показывалась то спина, то голова.
— Послушай, Спиря, — не без ехидства заговорил Валов. — Зарывайся глубже, да под елку. Прячь эту самую… свою «талию», а то, ненароком, срежет осколком. Не на чем будет сидеть.