Разумеется, с себя Катя требовала вдвое. Так что не могла думать о мужиках в своем офисе, даже если захотела бы. Карина Иванцова в общем и целом понимала, с кем имеет дело. Трифонова ее сразу предупредила:
– Чтобы вовремя уходить домой, надо пахать.
– Надо так надо, – вздохнула Карина.
Девочка не считала свою начальницу трудоголичкой. Та могла остановиться и останавливалась, когда заканчивала то, что наметила сделать за день. И новых заданий ни себе, ни ей не изобретала. Трифонова в ее понимании была просто… Да, именно биороботом со сложной, но вполне приемлемой программой.
В тот день неутомимая Катя разогналась, как гоночный автомобиль. Поскольку соревновалась она в заезде сама с собой, аварий удалось избежать. В половине шестого вечера дела иссякли. Она еще минут двадцать пять читала американскую статью об организации работы среднего медперсонала в хирургических отделениях – поддерживала уровень. Пять минут пила минералку, стоя у окна – мелкими глотками, отдыхая. Иванцовой уже пора было бы «показать личико» в проеме двери и спросить, можно ли бежать из клиники со всех ног. Но личико не показывалось. Скорее удивленная, чем обеспокоенная, Трифонова сама выглянула в приемную. И рванула к личному помощнику.
Та все еще в белом халате сидела за столом, уткнувшись в него лбом, и тихо на одной ноте тоскливо выла:
– И-и-и…
– Карина Игоревна, что с вами? – воскликнула Трифонова. – Что стряслось?
Услышав над своим красным жарким ухом ее голос, Карина зарыдала в голос.
– Что? Что? Что? – спрашивала Трифонова.
– А-а-и-а-и-а…
– Сейчас я сделаю вам успокаивающий укол, – метнулась к себе Катя.
Иванцова протестующе горестно и страшно закричала.
– Сейчас позвоню в неврологию…
Крико-вой только усилился.
– Что у вас тут происходит? – живо поинтересовался неповторимый голос.
Беспомощная главная медсестра посмотрела в сторону входа. И сама завопила, не помня себя от радости:
– Александрина! Господи, какими судьбами?!
– О, мне тут несказанно рады. Это так бодрит. Я бабушку Мирона сопровождаю. Пока ее осматривают, дай, думаю, проведаю Катю.
– Бабушку, которая академик? – тупо уточнила Трифонова.
– Нет, которая народная артистка, – рассмеялась неунывающая при любых зрелищах Стомахина. – Что с девушкой? У нее кто-то умер?
– Я не могу добиться ни слова уже минут пять.
– Ну, ты же ее начальница. У нее на тебя вполне понятная реакция, – продолжила веселиться Александрина. – Знаешь, в нормальном состоянии держится, а в критическом весь ужас перед тобой вылезает. Что ты с подчиненными делаешь, Трифонова?
– С этой ничего. Она вполне вменяема и работает на совесть.