– Ты его любишь, – сказала Трифонова. Вернее, само сказалось, пока она готовилась думать и отвечать.
– А я полагала, что вышла замуж за богатого наследника по расчету.
– Ты его любишь, – повторила Катя.
– Да, люблю, – изумленно произнесла Александрина, будто дитя впервые читало по слогам. – И что теперь делать?
– Теперь делай что хочешь. Счастливая ты. Любовь – это самое прекрасное, что бывает с человеком. Быть любимой – ерунда, поверь, я это выстрадала. Любить, пусть безответно, только бы любить. Иначе чувствуешь себя не живой, а мертвой, – четко выговорила Катя.
Отключилась и пошла спать. У нее не хватило сил даже всплакнуть.
И еще одна суббота прошла с инженером Колей, а воскресенье с айтишником Егором. Парни действительно разговорились. Один возмущенно бубнил, какие немцы жадные. Они очень мало платили россиянам, даже тем, кого сами выучили. Их работягам в Германии доставалось больше, чем нашим инженерам.
– Катюша, меня изумляет бесстыдство. Мы ведь не вчерашние китайские крестьяне. Но они упорно делают миллионы евро на нашей дешевой рабочей силе. Унизительно чувствовать себя таковой.
– Коля, попробуй сменить фирму, если невмоготу. Психологи советуют делать это раз в пять лет, – вздыхала Трифонова.
Второго изводили сотрудники. Фрилансерам он не доверял. Явно развлекаются целыми днями, а вечером, полупьяные, наскоро выполняют задания. Поэтому решился создать маленький офис и усадил туда двух мальчиков и одну девочку. Почти успокоился, когда они оказались на глазах. Но ребята вскакивали в шесть и исчезали в две минуты седьмого. А дела еще не кончились. Им же было глубоко наплевать на это. Отработали секунда в секунду, и привет.
– Катенька, так нельзя. Люди должны гореть общим делом. В конечном итоге оно должно кормить их всю жизнь. Да, пока я не могу им много платить. Но они не для меня, а для себя стараются. Со временем станут руководителями отделов.
– Егор, ты владелец. Они – наемные работники. Бежина читал? «Никакой дизайн не поменяет вас местами», – если девушка начинала цитировать писателей, значит, ей нечего было посоветовать.
На самом деле труды обоих этих мужчин ее мало занимали. По тяжелой голове Трифоновой шлялась пословица: «Хрен редьки не слаще» в компании трусливой идеи бросить жребий. В Кате давно работал московский таймер. Столичный ритм она ощущала кожей. Хотя при чем тут ритм? Уже Коля брал ее руку, прижимал к своей груди и долго не отпускал. А Егор, когда она споткнулась, недвусмысленно крепко поддержал за талию. Еще по одному свиданию, и оба, судя по манерам, вежливо пригласят ее в постель.