Они посмотрели друг на друга, соприкоснулись лбами и долго смеялись от души. А седой Станислав исподтишка любовался Катей Трифоновой и думал: «Фантастическая девочка. Серьезная такая с виду. Но из-за нее то два приличных молодых господина в ресторане друг другу морды в кровь бьют. То несравнимо более приличный немолодой господин ржет с ней, как школьник. Кто же ты такая, чаровница? Я все равно выясню».
Девочка была еще и коварная: незаметно сфотографировала его, пока он отвлекся на официанта. Ей необходимо было вспомнить, где же она видела эту редкостную шевелюру.
Они с Иваном покатались по городу. Он уже переставал его узнавать и спрашивал у Кати, где что. Потом завез ее с драгоценностями домой.
– Поднимешься? – ровно спросила она. – Я так ничего и не меняла. Взгляни.
– Не могу, – трудно ответил Иван. – Сообщи, когда захочешь сделать ремонт. Я все устрою.
Нежно поцеловал в щеку. И послал телохранителя проводить до квартиры.
Там девушка открыла шкатулку и рассмотрела царский подарок. Крупный отличный жемчуг, изумруды, сапфиры, бриллианты – все по полной программе – колье, серьги, кольцо. Только куда их носить? В клинику? Не слишком умно. В театр? На премьерах она не бывала, а на обычных спектаклях иногда даже нарядное платье кажется неуместным. Москвичи, как бегали всегда в театр «от станка», так и бегают, только теперь от компьютерного стола. Но одеты примерно так же. В ресторан? Под такие украшения нужен настоящий мужчина. Представить себя с Колей или Егором в жемчугах невозможно.
Трифонова достала айфон и посмотрела на тайком сделанную фотографию. Вот же он, красавец. Хотя нет, рыжий Коля красивее. Но этот эффектный. Высокий лоб, большие глаза, прямой нос, чувственный рот, тяжеловатый подбородок с ямочкой. Если описывать, с ума можно сойти. А в жизни все как-то нивелируется мимикой, и «ой, девочки, какой мальчик» не звучит. Где же она его все-таки видела? Катя вздохнула, отодвинула кровать, открыла вмурованный за ней в стену сейф, сложила туда драгоценности и сертификаты. Ивану важно, чтобы они здесь лежали, пожалуйста. Вернула мебель на место. Села и вдруг вспомнила, как лежала ночью после поликлинического приема в общаге. Сна не было, зато были лихорадочные мечты о том, как однажды она триумфально вернется в родной город – в роскошных украшениях и шубе. Правда, тогда к этому набору мозг настойчиво добавлял новые сапоги, потому что ее старые развалились. И вот норка висит в шкафу, драгоценности валяются в сейфе, а в родной город совсем не тянет. И, если доведется поехать, она наденет джинсы, кроссовки и куртку.