– Я тронута, что вы решили сообщить мне об этом устно, – прижала руки к груди Катя. – Теперь могли бы и отписаться.
– Извини, доченька. Не хотелось втягивать тебя в наш кромешный ад. Тебе там одной за место под солнцем биться и так несладко, – откликнулся папа.
– А чем бы ты помогла? – сильно и насмешливо поинтересовалась мама.
– Ничем. Вы – взрослые нормальные люди, в состоянии разобраться во всем сами. Для меня вы мама и папа, друг для друга – мужчина и женщина. Ничье вмешательство не помогло бы.
– Ты же занята постоянно. И потребовала, чтобы три года, пока учишься, тебя не трогали. Из квартиры выписалась тайно. Где живешь, мы не имеем понятия. Тебе вообще уже много лет нет до семьи никакого дела, – мама явно не могла остановиться. Ей нужна была дополнительная виновница ее страданий.
«Семье до меня тоже», – чуть не вырвалось у Кати.
– Я не требовала, а очень просила. Отдала за этот курс последние деньги и во что бы то ни стало должна была получить американский диплом. Мне было нелегко зубрить по-английски. – Трифонова не умела обижаться на тех, кому плохо. – Мама, насколько я поняла, ваши отношения кончились. Зачем нам упрекать друг друга? Идемте-ка вперед потихоньку. Вы же вызвали меня с какой-то целью.
– С квартирой надо решать, – взяла инициативу в натруженные морщинистые руки бабушка. – Катерина – отрезанный ломоть. Прописаться-то прописалась не пойми где. Но неизвестно, как у нее в столице пойдет. Еще приползет домой раны зализывать. А дома-то и нету.
С выпиской Трифонова нервничала. Она полагала, что надо будет ехать к родителям, объясняться, бегать в какие-нибудь конторы. В Москве за нее все делал адвокат Ивана. Девушка только расписывалась там, куда указывал крепкий волосатый палец делового лощеного мужчины. И когда выяснилось, что все случится без ее участия, надо просто подождать, она ликовала. Через пару месяцев мама написала: «Катя, ты что, выписалась от нас?» «Да», – ответила дочь. «Ладно», – закрыла тему мама. «Зря, – пришло в голову Кате. – Надо было предупредить насчет отрезанного ломтя. Спокойно! Бабуля зубодробительно практична. Она всего лишь констатирует. Ничего личного, ты просто отвыкла от нее».
Трифонова ушла в себя на какую-то минуту. А когда вернулась, трое родных людей уже энергично переругивались. Она слушала, тупея, не в силах понять хоть что-нибудь. Наконец взмолилась:
– Хватит! Зачем я вам понадобилась?
– Чтобы отец посмотрел тебе в глаза! – крикнула мама. – Случись что, ты не к нему приедешь реветь, а к нам. Еще ни мужа, ни детей. Вот выйдешь замуж, подлец тебя бросит, куда ребенка денешь? Сюда притащишь!