– Большой участок, – сказал я, оглядываясь. – Должно быть, следить за ним – мучение.
– Наверное.
– Когда-то мне приходилось подрабатывать стрижкой газонов.
– Правда? – Было ясно, что до газонов ей нет никакого дела.
– Ты все время здесь одна? – спросил я.
– Да. Днем всегда одна. Только утром и вечером заходит женщина, которая делает уборку. Все остальное время больше никого. Выпьете чего-нибудь холодного? У нас есть пиво.
– Да нет, спасибо.
– Не стесняйтесь.
Я покачал головой.
– А в школу что – не ходишь?
– А вы что – на работу не ходите?
– Я не работаю.
– Что, безработный?
– Типа того. Уволился несколько недель назад.
– А кем работали?
– В адвокатской конторе, по разным делам. Ездил по учреждениям за документами, наводил порядок в бумагах, проверял судебные прецеденты, занимался судопроизводством… в таком роде.
– И уволились?
– Ага.
– А жена ваша работает?
– Работает.
Голубь напротив закончил ворковать и, похоже, куда-то провалился. Я вдруг заметил, что вокруг повисла мертвая тишина.
– Вон там как раз и есть кошачий проход, – сказала девчонка, ткнув пальцем в дальний край лужайки. – Видите мусоросжигатель во дворе у Такитани? Там они вылезают, переходят по газону, ныряют под калитку и перебегают в сад на той стороне. Маршрут все время один и тот же.
Она сдвинула очки на лоб, прищурившись посмотрела вокруг, водрузила их на место и выпустила изо рта облачко дыма. За это время я успел заметить у ее левого глаза ссадину сантиметра в два – рана глубокая, из тех, что оставляют шрам на всю жизнь. Черные очки, видно, должны были ее прикрывать. Лицо девчонки особой красотой не отличалось, но что-то в нем привлекало: может быть, живые глаза или необычной формы губы.
– Вы слыхали про Мияваки? – спросила она.
– Нет, а что?
– Они жили в том доме. Очень приличные люди. Две дочери, обе ходили в крутую частную школу. У Мияваки было несколько семейных ресторанов.
– А что ж уехали?
Девчонка поджала губы, словно хотела сказать: а я почем знаю?
– Может, в долгах запутался. В одну ночь исчезли – будто сбежали. Наверно, год тому назад. Теперь все зарастает сорняками, кошки вот развелись. Мать все время жалуется.
– Неужели так много кошек?
Не выпуская изо рта сигарету, девчонка посмотрела на небо.
– Причем всех видов. Некоторые линяют, попадаются одноглазые… вместо глаза какой-то комок мяса. Бр-р-р!
Я кивнул.
– У меня есть родственница – у нее на каждой руке по шесть пальцев. Чуть постарше меня. Рядом с мизинцем – еще один палец, маленький, как у младенца. Она так научилась его подгибать, что большинство людей ничего не замечают. А вообще она очень хорошенькая.