— Неужели король Веит ни одному из двенадцати сыновей не позволит жениться по любви? Вы же позволяете Василисе выбрать себе мужа?
Мирослав улыбнулся:
— Просто я безмерно люблю своих девочек.
— Тогда я могу в этом году приехать на бал?
— Нет.
Мирослав растерялся от неожиданного вопроса, поэтому ответил резче, чем хотел.
— Почему?
Царь помрачнел. Именно из-за таких вопросов он все реже навещал дочь и все быстрее заканчивал встречи.
Когда царевне исполнилось шесть, она начала спрашивать. О себе, о своем заточении и о башне. Почему живет здесь одна? Почему не приходят сестра и мама? Как долго ей быть здесь?
Пришлось выдумать для девочки красивую сказку. Мирослав солгал, что есть пророчество: приедет королевич, женится и заберет в свой дворец, а до тех пор Надежда не может выйти из башни, иначе умрет. Девочка поверила. Десять лет она тихо жила в башне, прилежно училась и ждала суженого.
Четыре языка, арифметика, география и история. Мирослав не ограничивал дочь в знаниях. Надя прожила в заточении семнадцать лет, на что еще ей тратить силы и время? Но время шло. Все сложней лгать ей в глаза, да и она все меньше верила в ложь.
Наденька не умела скрывать чувств, и Мирослав видел — с прошлого дня рождения ее что-то тревожит. Она не рассказывала о своих тревогах, но все требовательней становились ее вопросы и взгляд.
— Как долго я буду ждать своего суженого, папа?
— Ты знаешь, милая, есть пророчество! Мы не можем его ослушаться!
— Папа, если это лишь сказка, вы скажете мне? Я уже не ребенок, у вас нет причин ограждать меня ложью.
— Есть пророчество…
— Разве мой суженый не должен увидеть меня, чтобы влюбиться? Никто не постучится в дверь комнаты, расположенной на верхнем этаже такой высокой башни!
— Это воля богов, а не моя прихоть. Будь послушна, и твое терпение вознаградится.
Надя хотела добавить что-то еще, но сдержалась. Закусила губы, глотая необдуманные слова. Мирослав ждал, но дочь молчала. Тогда он поднялся.
— Что ж, дорогая, мне пора.
— Конечно, папа.
Мирослав поцеловал дочь в лоб и вышел. Он понимал, что разговор не закончен, но продолжать его не мог.
Когда дверь за царем закрылась, царевна села на диван и закрыла лицо руками. Не плакала. Время для слез прошло, хотя молчание отца и его ложь разбивали ей сердце.
…Это было чуть меньше года назад.
Надя привыкла к голосам караульных из-за двери. Они дежурили там днем и ночью, часто болтали. В ночь накануне дня рождения Надя была лихорадочно возбуждена и, как обычно, ожидала чуда. Она лежала в темноте, ловила каждый звук, ждала…
— Когда она уже сдохнет?! — в сердцах воскликнула за дверью Любава.