Торговцы, за которыми следовали девушки, хмурясь и ругаясь, стали протискиваться в храм. Юлия тоже хотела последовать за ними, но Надя удержала ее за локоть.
Время приближалось к полудню. Девушки присели отдохнуть на ступени каменной лестницы у входа в порт.
— Куда бы тебя еще отвести? Храм Мокоши далеко. В храме Марка — скучно… — Юлия задумалась.
Надя ей не мешала. Откровенно говоря, она устала. Толпа ей не нравилась, и уже хотелось домой. Но Юлия вдруг резко выпрямилась и радостно хлопнула в ладоши.
— А хочешь посмотреть на танец жриц Анку?
— На что? — удивилась царевна.
— О! Ты непременно должна посмотреть!
На набережной, под крепостной стеной, отделяющей берег от моря, уже собралась толпа. Дамы в красивых широкополых шляпках, украшенных искусственными цветами и крашеными перьями. Господа в безупречных фраках и начищенных до блеска ботинках. Даже дети здесь были опрятные, чистенькие, какими дети бывают лишь по большим праздникам и то, пока их крепко держат за руку. С крепостной стены за всем лениво наблюдали солдаты морской гвардии. Все чего-то ждали.
Перед стеной был выстроен деревянный помост. Надя и Юлия протиснулись через толпу ближе к нему и тоже стали ждать.
Их было четверо. Молодые женщины в черных шелковых платьях, смеясь и обмахиваясь веерами, не спеша шли по набережной к толпе. Люди перед ними расступились, и Юлия возбужденно вцепилась Наде в локоть.
— Черные жрицы Анку!
Надя нахмурилась.
Им всем было около двадцати лет, красивые, уверенные в себе. Длинные волосы у всех распущены и присобраны на висках шпильками с искусственными цветами, тоже черными.
Надя испытывала смешанные чувства. Она понимала, что Роджер — бог, но не могла думать о нем, как о божестве. О ком-то, в чью честь строят храмы, кому молятся и приносят жертвы. Она смотрела на красивых женщин и испытывала незнакомое чувство — смесь обиды и ревности.
Жрицы прошли в шаге от нее, оставив шлейф из аромата жасмина и корицы, сладко-душного в такую жару. Они поднялись по ступеням на помост и замерли. Прохожие столпились вокруг, прижав Надю и Юлию к причалу.
На туфлях у них были прибиты деревянные набойки, которые громко стучали по доскам помоста. Одна из женщин ударила каблуком. За ней вторая и третья. Четвертая запела. Ее подруги подхватили песню, подхватили юбки…
Голоса их глушили ветер и волны, но они все равно звонко наступали на зрителей. Они взмахивали руками, превращая платья в черные крылья бабочек, они кружились, останавливались, пели, и их страсть, их танец захватывал слушателей. Ускорялось биение сердца, хотелось броситься к ним, присоединиться к танцу, выпустить сдерживаемые страсти наружу. Незнакомая песня дразнила и спрашивала, а в черных шелковых волнах призывно мелькали голые плечи.