– Каждые две с половиной минуты, – повторил старичок и поднялся, вмиг оказавшись человеком слегка за тридцать, высоким и худым, с длинными красивыми руками и пальцами музыканта. Глаза цвета вороненой стали глянули прямо, вынули душу, разглядели ее, вертя так и эдак, но, удовлетворившись увиденным, вложили обратно в тело и оставили в покое. Мужчина тряхнул иссиня-черными волосами и, насмешливо хмыкнув, сказал:
– Ну, попытайся, если так угодно.
Симонов кивнул машинально, так и не поняв, о чем говорит этот человек, теперь одетый совершенно иначе, чем раньше: в водолазку болотного цвета и черные узкие брюки. Ботинки с узкими мысами – в таких не побегаешь по туннелям! – сверкали на солнце. Только теперь Влад осознал, что полоса ясного неба расширяется!
– Две с половиной минуты, – в третий раз произнес бывший старичок низким красивым голосом с едва слышной хрипотцой, и Влад вздрогнул. Огромная силища, природу которой точно не вышло бы определить или осознать, сквозила в обертонах, играла на неслышимых обычному уху звуковых частотах и потешалась над глупым человечком, мало на что способным, но упрямым. Вот именно упрямство вмиг помолодевшему старичку и нравилось. На мгновение парню подумалось: «А с человеком ли я говорю?..» Однако в следующее мгновение, видать, сообразив, что толку от него не слишком много, мужчина указал в сторону и велел: – Смотри!
Влад не заметил их вначале, но теперь отчетливо видел электронные часы над туннелем. Повернув голову, он убедился – точно такие же находились и над противоположным. На них истекали те самые две с половиной минуты. В тот миг, когда отсчет остановился на нуле, поезда синхронно встали.
– Осторожно, двери открываются, – разнеслось по станции.
Двери, действительно, раскрылись, и из них повалили люди: молодые и старые, но совсем не похожие на тех, кого Симонов привык видеть вокруг. Они словно вышли из совсем иного времени и метро: спокойные, гордые, ничего не боящиеся, чувствующие себя хозяевами положения. На мужчину, Марию, Влада, черноглазого продавца колбасы и челноков они даже не смотрели. Словно и не видели. На них оглянулась лишь девочка лет четырех в коротком розовом платье и с огромными белыми бантами на голове, которую вела за руку стройная высокая женщина в синей узкой юбке. Женщина поразила Влада. Но вовсе не этой юбкой удивительно яркого цвета, светло-желтой блузкой с коротким рукавом или высокой прической, в которую заколола светлые волосы. На ее ногах были желтые лакированные туфли на невообразимо высоком и тонком каблуке. Он с ужасом представлял, как на таком можно ходить даже по ровным, до блеска отчищенным плиткам станции, не говоря уж о туннелях. Впрочем, создавалось впечатление, что эти пассажиры в них никогда и не были, разве что сидя в вагонах скоростных поездов.