– Думаю, традиция потерпит, – усмехнулся он.
– Ну, дык! – согласился с ним мужик, разливая самогон по мутным граненым стаканам. К счастью, не «с горочкой», как это было положено во время так называемых застолий и штрафных, а всего лишь до половины. – Даже бабы нас терпят, а традиция – сучество бесплотное и, если чо, по мордасам не надает.
– Философ, – одобрительно хмыкнул Кай.
– А то! – широко улыбнулся мужик, показывая желтые кривые зубы и темную дыру на месте левого клыка. – Значит, так. Я – Иннокентий Петрович, а это вот, – он указал на бородатого, – Мишаня.
– Михаил Тимофеевич, – гордо представился тот. – А Егорку мы уже упоминали.
– Кай, – просто сказал сталкер и предостерегающе глянул на спутника, словно намеревался, но не решался предупредить о возможной ошибке.
– Влад… – начал было тот, но тотчас добавил: – …лен Симонов.
– Да ладно те, Ленчик, – махнул рукой бородач. – Тебя-то мы враз срисовали, – но, несмотря на добродушный тон, парень ему не особенно поверил. Подумалось, что, если бы назвался коротким, а не полным именем, его непременно заподозрили бы в чем-то нехорошем.
– Ну, вздрогнули! – возвестил Иннокентий Петрович.
– Чтобы все! – откликнулся Михаил Тимофеевич.
Кай и Влад предпочли просто чокнуться с новыми знакомыми и никаких тостов не произносить. Эхо подхватило громкий дружный бздыньк и разнесло по туннелю.
Симонов теоретически знал, что необходимо выдохнуть перед тем, как пить залпом самогон, но, видимо, совершил какую-то ошибку, или его неверно проинформировали, а возможно, слишком много оказалось в стакане горючей жидкости. Воздуха перестало хватать уже на втором глотке. Кое-как допив, он тотчас вдохнул, и… почудилось, будто перед глазами полыхнуло, осветив все метро, а по жилам полился огонь, разом выгнав оттуда оставшийся после визита на поверхность гадкий озноб. Влад тотчас закашлялся и удостоился похлопывания по спине.
– Эх! Хорошо пошла! – крякнул Иннокентий Петрович. – Ты закусывай-закусывай. Сразу видно пагубное влияние непросвещенной, загнивающей и тупеющей остальной части подземки, которую даже звать совестно Метрополитеном имени Владимира Ильича Ленина.
С этим утверждением так и подмывало поспорить, но парень лишь сильнее стиснул челюсти, списав это желание на быстро подступающее опьянение.
– Так… – Иннокентий Петрович приподнял грязный манжет видавшей лучшие времена рубашки и глянул на часы – самые настоящие, механические. На серебристом, толстом ремешке располагался круглый циферблат с миниатюрными стрелками. По стеклу вилась извилистая трещина, но она вовсе не уродовала замечательный механизм, а выглядела уместным дизайнерским дополнением.