Иногда, когда Дэниел был совсем безутешен, он отказывался раскрывать крылья. Это было самонаказание. Глубокое облегчение и невероятное чувство свободы, которое давали его душе раскрывающиеся крылья, казалось ложным, словно наркотик. Сегодня он себе это позволил.
Дэниел согнул колени и взмыл в воздух.
В метре над поверхностью воды он быстро перевернулся лицом к небу, а крылья расправились под ним, как великолепный сияющий плот.
Он летел над поверхностью, растягивая мышцы с каждым долгим взмахом крыльев, скользя над волнами, пока из бирюзовых они не стали льдисто-голубыми. Тогда он нырнул под поверхность воды. Его крылья были теплыми, а океан – прохладным, что создавало маленький фиолетовый след, окружающий его.
Дэниелу нравилось плавать. Холод воды, непредсказуемость течения, синхронность океана с луной. Это было одно из немногих земных удовольствий, которые он действительно понимал. Больше всего ему нравилось плавать с Люсиндой.
С каждым взмахом крыльев Дэниел представлял Люсинду рядом с собой, грациозно скользящую в воде, как много раз до этого, купающуюся в теплом сверкающем свете.
Когда луна ярко сияла в темном небе, а Дэниел был где-то рядом с побережьем Рейкьявика, он вынырнул из воды. Прямо вверх, взмахивая крыльями с яростью, стряхнувшей холод.
Ветер хлестал по бокам, высушивая его за секунды, пока он поднимался все выше и выше. Он пробился сквозь серые гряды туч, потом развернулся и полетел вдоль побережья под звездным небом.
Его крылья делали свободные, широкие взмахи, наполненные силой любви и ужаса, и мыслей о ней, посылая круги по воде под ним, сияющие, как бриллианты. Он развил невероятную скорость над Фарерскими островами и Ирландским морем. Он отправился вдоль пролива Святого Георга и, наконец, обратно в Хелстон.
Как претило ему наблюдать за смертью девушки, которую он любил!
Но Дэниелу нужно было смотреть дальше этого момента и этой боли. Ему нужно было смотреть вперед на всех Люсинд, которые придут после этой жертвы – и на ту, за которой он гнался, последнюю Люс, которая покончит с этим проклятым круговоротом.
Смерть Люсинды сегодня ночью – единственный для них обоих способ победить, только так у них будет шанс.
К тому моменту, когда он добрался до поместья Констанс, дом погрузился в темноту, а воздух был горячим и неподвижным.
Он прижал крылья к телу, замедляя спуск вдоль южной части поместья. Вот белая крыша беседки, виден сверху сад. Вот освещенная луной дорожка из гальки, по которой она должна была пройти несколько секунд назад, пробираясь из отцовского дома по соседству сюда после того, как все уснули. Поверх ночной рубашки длинная черная накидка – скромность позабыта, она слишком спешит прийти к нему.