– Ага, – Билл притворился, что облокачивается о невидимую стену в воздухе. Его крылья стали размытым пятном, пока он парил перед ней. – Знаешь, есть вещи слишком неземные, чтобы их объяснять скучными старыми словами. Например, как ты млеешь, когда Дэниел долго целует тебя, или как жар распространяется по твоему телу, когда его крылья раскрываются темной ночью…
– Не надо, – рука Люс невольно подлетела к сердцу. Не было слов, которые могли бы описать, что она испытывала к Дэниелу. Билл смеялся над ней, но это не значило, что было менее болезненно находиться так долго вдали от Дэниела.
– То же самое и с 3D. Тебе просто придется испытать это, чтобы понять.
Как только Билл открыл дверь перед Люс, звуки далекого оркестра и вежливого бормотания огромной толпы хлынули в комнату. Она чувствовала, как что-то ее тянет туда. Может, это был Дэниел. Может, Лис.
Билл изобразил поклон в воздухе.
– После вас, принцесса.
Она последовала на шум, вниз по широкой, изогнутой дугой золотой лестнице, а музыка становилась все громче с каждым шагом. Проходя через анфиладу пустых залов, Люс почувствовала аппетитные ароматы жареной куропатки, печеных яблок и картофельного гратена. И запах парфюма – такой насыщенный, что едва можно было вздохнуть, не закашлявшись.
– Теперь ты рада, что я заставил тебя помыться? – спросил Билл. – На один пузырек одековони меньше будет пробивать дыру в озоновом слое.
Люс не ответила. Она оказалась в длинной зеркальной зале, и перед ней двое женщин и мужчина шли ко входу в главную залу. Женщины не шли, они плыли. Их платья – желтое и голубое – шелестели по полу. Мужчина шел между ними. На нем была белая рубашка-гофре под длинным серебряным камзолом, а каблуки туфель были практически такие же высокие, как у Люс. У всех троих были парики сантиметров на тридцать выше того, что был на голове у Люс, который и так оказался огромным и весил примерно тонну. Наблюдая за ними, Люс казалась себе неуклюжей из-за юбок, раскачивающихся из стороны в сторону при ходьбе.
Они обернулись, чтобы посмотреть на нее, и все три пары глаз сузились, словно они сразу же смогли определить, что ее воспитывали не для того, чтобы посещать балы высшего общества.
– Игнорируй их, – сказал Билл, – в каждой эпохе есть снобы. В конце концов, у них ничего против тебя нет.
Люс кивнула, пристроившись за троицей, входящей через инкрустированные зеркалами двери в бальную залу. Ту самую бальную залу. Всем залам залу.
Люс не могла побороть себя. Она резко остановилась и прошептала:
– Вау.
Зал был по-королевски великолепен: дюжины канделябров низко свисали с высокого потолка, сверкая яркими белыми свечами. Если стены не были зеркальными, то были покрыты золотом. Паркетный пол для танцев, казалось, тянулся до соседнего города, и его окружали длинные столы с белыми скатертями, уставленные красивыми фарфоровыми сервизами, тарелками с пирожными и печеньем и большими хрустальными бокалами, наполненными рубиновым вином. Тысячи белых нарциссов выглядывали из темно-красных ваз, установленных на дюжине столов.