Сам по себе «монстр» сыска выглядел не очень и это еще слабо сказано, на самом деле, при виде этого худющего разумного создавалось впечатление, что оно находится на последней стадии истощения. Казалось еще немного – и все, к праотцам.
А нет, оно весьма шустро передвигалось и при этом очень эффективно действовало. Долговязый, узкие плечи, нос крючком, в ноздрях тампоны, большие впалые глаза в темных разводах, синюшные губы-ниточки плотно сжаты, лоб высокий – гладкий, с татуировкой большого двухзрачкового глаза, волосы тонкие, редкие. Вообще этот индивидуум по своему виду больше походил на роль вестника Апокалипсиса, чем на знаменитого следователя.
– Где? – не сказал, а прошелестел сухими листиками Синюшник.
– Здесь, уважаемый, – пробасил амбал-охранник, попытавшийся было распахнуть массивную дверь пыточной.
– Не стоит, – тихо выдохнул Эотт, и тонкими длинными пальцами, словно затянутыми в черный лакированный пластик, без какого-либо труда отодвинул массивного быка от двери, будто это был муляж из папье-маше.
Эотт Синюшник как-то по-звериному уставился на дверь, словно собирался ее сожрать, вытянув длинную шею, одним резким движением скинул свой балахон и вытащил тампоны из носа, отбросив одежду прочь, как старую опостылевшую кожу. Оказалось, все тело лучшего в столице следователя покрывала блестящая пленка, словно его облили нефтью. В таком виде он и вовсе перестал быть похожим на какую бы то ни было из преобладающих в поясе миров рас. Его вид являл собой смесь живого скелета с повадками и моторикой богомола. Вытянув вперед свои длиннющие руки-кости он, жадно вдыхая носом, в два дерганых шага оказался вплотную к двери, а массивная его голова резко опустилась вниз и развернулась почти вплотную к ручке, да так неестественно, что кто-то из наблюдающих даже вскрикнул, в испуге схватившись за свою шею. Эотт-дознаватель застыл секунд на десять, следом качнув своей головищей, будто подтвердив некую догадку, распрямился и резко открыл дверь.
Синюшник не стал входить. Стоя на месте, он словно фокусник, выхватил из воздуха кусок тумана и стал его мять руками, будто хотел слепить снежок, при этом что-то нашептывал или шепеляво пел какую-то песню, но так, что ничего было не разобрать. Затем он вкинул это непонятное в пыточную, и ту заволокло густым туманом. Эта серая мгла недолго повисела в воздухе, а затем исчезла. Ну а на то, что осталось в этом многострадальном помещении, стоило посмотреть.
Все пространство пыточной расчерчивали разноцветные стрелки разной ширины и насыщенности. Почти все были подписаны какими-то незнакомыми символами, местами жирно перечеркнутыми красными штрихами. Основание так же было размечено, но тут все оказалось понятно, маркером обозначались контуры поверженных, вернее места, где они когда-то лежали.