– Дядя Гурий. – Илейка вдруг отважился, тронул Чубука за локоть. – Отпусти солдата, дядя Гурий. Видишь же, нет в нем злобы супротив нас, одно упрямство. Помилуй в память того драгуна, который приходил в Ромоданово с важной вестью да от наших же мужиков и смерть принял.
Атаман поскреб пальцем крупный мясистый нос, вслед за сержантом проследил за парящими коршунами, потом молча глянул на Илейку и пошел по сходне на барку. Подошел к мачте, вынул нож из-за пояса.
– О господи, – прошептал отец Киприан, не понимая, что задумал свершить суровый по своей натуре атаман. Илейка тоже отступил на несколько шагов, спиной наткнулся на монаха, закаменел: неужто вот так, перед всеми, прольет кровь?
Чубук рванул веревки ножом, развернул солдата лицом к берегу и с силой толкнул в спину.
– Ступай к своим детишкам. Да моли Бога за отрока Илью – был бы ты через минуту на небесах!
Пошатываясь, весь как-то разом обмякнув, солдат сошел с барки, прошел шагов пятьдесят по следам, оставленным гребцами, и сел около глинистого выступа.
– С офицером остался проститься… глазами, – вздохнул отец Киприан, обнял Илейку за плечи, привлек к себе. – Благослови Бог и тебя, брате Илья, за спасение человеческой жизни. А я, видишь, сробел, не отважился просить атамана…
Игнат между тем спустился в трюм, вытащил на загорбке бочонок с порохом. Из черной дыры, где до этого была деревянная пробка, сыпалась темная зернистая струя.
– Пошли, брате Илья. Нам это зрить ни к чему, – решительно сказал отец Киприан и повел Илейку от барки к суходолу, свернул в него. Следом за ними на трех толстых брусьях, толкаясь с обеих сторон, ватажники несли к суходолу пушку. За ними гуськом потянулись остальные ватажники, сгибаясь под тяжестью заплечных мешков.
Взрыва ждали, и все же, когда он рванул, все невольно вздрогнули и оглянулись – над обрывистым берегом столбом вздыбился черный дым. Парившие неподалеку коршуны взмыли вверх и стремительно понеслись на восток, прочь от берега. В воздухе мелькнули обломки досок, короткое время в ушах стояла гнетущая тишина.
– Отец Киприан! Сюда! Отец Киприан! – это кричал Гурий Чубук, кричал с надрывом и болью в голосе.
– Неужто атамана зацепило? – испугался Илейка. Панкрат Лысая Голова сбросил мешок и большими скачками побежал по днищу суходола к Иртышу. Отец Киприан, Илейка и ватажники кинулись за ним наперегонки, словно от каждого теперь зависела атаманова жизнь.
На мокром, затоптаном песке захлебывался собственной кровью Игнат. Сквозь хрип и стон с невероятным трудом улавливались обрывки слов. Отец Киприан приник ухом к лицу умирающего и едва разобрал: