– Кет! – вновь выкрикнул хорезмиец и рукой махнул – уходи!
«Гонит», – понял Данила, сделал несколько шагов назад, все еще не веря в случившееся, потом, огорошенный, опустил голову и побрел восвояси: вот тебе, караванный старшина, и вольный торг в прежде неведомых землях азиатских!
На пороге его встретил заспанный Кононов. Худое и будто испеченное в печке лицо Григория еще больше сморщилось: старый казак, сощурясь, пристально глядел на встревоженного, сникшего Данилу. Тот в двух словах описал свою встречу со стражником.
– «Кет» по-хорезмийски значит «уходи», – пояснил Кононов, выслушав рассказ старшины. – За тридцать с лишним лет много слов довелось выучить, особенно когда бьют и гонят в шею.
Проснулись, разбуженные их разговором, Родион и Лука, заволновались неожиданным поворотом дел и казаки. Данила послал Герасима и Тараса Опоркина к Аису Илькину, который с прочими казанскими татарами разместился в некотором отдалении, по ту сторону караван-сарая, ближе к северным воротам.
– Узнайте, каково дело у них? – наказал Данила Герасиму.
– Ох, братцы, выспится проклятый хан на наших спинах! – выдохнул Лука Ширванов и съежился, став и без того совсем невзрачным. Он с опаской поглядывал на первых пешеходов, которые потянулись к утреннему намазу мимо их раскрытой калитки в сторону минарета.
– Сели мы, как мухи на мед, и лапок не выдернуть теперь, – поддержал Ширванова Родион. – Снимут наши глупые головы да сеном набьют.
– Не умирайте до срока, – пристыдил Федор Погорский Родиона. – На наш век и здесь юрты с красавицами сыщутся, были бы уши – оставлять на память, – добавил он, стараясь смягчить печаль первого дня в чужом городе.
Да не сдержался, вздохнул – и своя боль ударила под сердце: как теперь отыщет он своего родителя?
Вернулся Герасим и передал слова Аиса Илькина, что казанские купцы с их предводителем Муртазой Айтовым собираются с подарками сами идти в ханский дворец хлопотать о снятии стражи и дозволении открыть торг. И еще сообщил Илькин, будто он встревожен желанием татар держаться от русских купцов обособленно, видя, что хивинцы к ним не расположены.
После торопливого завтрака сухарями с чаем Данила терпеливо ждал до обеда, не уйдут ли воины, но хмурые усачи только сменяли друг друга. Потом невероятно долго тянулось время до ужина, а стража все сменялась, не уходила. На следующее утро – картина та же. Терпение у Рукавкина лопнуло.
– Идемте к Губернаторовым посланцам, – решился он. – Там и узнаем, что за причина такого поведения хивинцев!
Провести его по Хиве взялся Кононов, который, работая у Елкайдара, исходил город сотни раз вдоль и поперек. Погорский тоже засобирался – в надежде встретить по дороге отца.