— Надень чистую рубашку, прежде чем появиться на людях, — напомнил ему Майлз.
— Я здесь не первый день работаю, знаешь ли.
— И фартук, — продолжил Майлз. — И вымой руки.
— Мыть руки, чтобы убирать грязную посуду?
В подсобке воздух был сизым от пара; Тик составляла в посудомойку тарелки, когда они вошли.
— Как дела, радость моя? — спросил Майлз.
— Нормально, — ответила Тик. — «Хобарт» безобразничает.
Майлз улыбнулся и поцеловал дочь в макушку, вдыхая ее запах; пусть она уже не ребенок, но пахнет по-прежнему как ребенок. Все в дочери устраивало Майлза, даже то, что она часто сама себе противоречила, сперва сказав одно, а затем совершенно обратное. Все хорошо. Только посудомоечная машина вышла из-под контроля.
— Пока делай, что можешь. Попозже я ею займусь. Как твой приятель Джон?
— Нормально. Немножко тормозит, не надо было ставить его сразу в пятничную смену.
— Дедушка ему поможет, — сказал Майлз, когда из кладовки вышел Макс, застегивая белую накрахмаленную рубашку, которая была ему велика на два размера.
Подойдя к Тик сзади, он обнял ее за узкую талию и притянул к себе. Тик любила деда, но не его объятия, но пока не придумала, как сказать ему об этом, чтобы не задеть его чувства. Майлз пробовал объяснить ей, что, возможно, у Макса нет чувств в обычном понимании этого слова, но Тик не соглашалась, предпочитая думать, что дед прячет свои эмоции от окружающих. И кто знает? Если Макс и питал искреннюю привязанность к кому-то, то разве что к своей внучке.
— Как ты, девочка моя? — осведомился Макс.
— У тебя борода колючая, дедушка. И от тебя пахнет.
— И от тебя, — сказал Макс. — Вся разница в том, что ты молода и поэтому хорошо пахнешь. Когда я был в твоем возрасте, девушки говорили, что от меня пахнем наливным яблоком.
— С «наливным» не спорю. — Майлз выдал отцу резиновый таз для посуды. — Собираешь только посуду. Если Шарлин увидит, что ты прикарманиваешь ее чаевые, она из тебя кишки выпустит.
Макс двинул за сыном к двери, открывавшейся в обе стороны.
— На Кис официантки делятся чаевыми с теми, кто убирает тарелки.
— Скажи ей об этом, — усмехнулся Майлз, прекрасно зная, что Макс не настолько смел и не настолько опрометчив.
— А, отлично, — сказал Дэвид, услыхав их голоса. — Тяжелая артиллерия подтянулась.
— Чем тебе помочь? — спросил Майлз.
— Помоги Шарлин. Ей приходится разом и гостей встречать, и столики обслуживать.
Четыре группки клиентов толпились в крошечном фойе, почти все были из колледжа в Фэрхейвене. Майлз усадил одну пару за убранный столик со свежей скатертью и принялся составлять лист ожидания. Лист ожидания в «Имперском гриле»? Если и дальше так пойдет, придется последовать совету Уолта Комо и офранцузить ресторан, превратив его в чертов «Грий». За тремя столиками одновременно заканчивали ужинать, и Майлз встал за кассу, а потом посчитал напитки, поданные Шарлин. Дэвид наблюдал за ним, и Майлз прочел его мысли: сколько бы они выручили, подавая вместо колы и чая со льдом вино по четыре-пять долларов бокал, будь у них алкогольная лицензия?