Еще месяц, и утро для него будет начинаться в четыре часа. В те дни, когда предсказывали снегопад, Отто и директора начальной и средней школ вставали рано и, протирая слипавшиеся глаза, смотрели канал погоды и слушали прогноз госметеослужбы по радио. К половине шестого они должны были решить, не опасно ли выпускать автобусы на дорогу. Родители по большей части были только рады отправить детей в школу, иначе приходилось самим придумывать, что с этими детьми делать. Прежде чем подступиться к этой задаче, многие для начала звонили Отто Мейеру домой, чтобы поделиться своим мнением на его счет: какой же он гребаный идиот, ленивый, ни на что не годный ублюдок, которому лишь бы урвать лишний выходной, будто ему целого лета мало. Если Отто принимал душ и к телефону подходила его жена, они выкладывали все это ей. В снегопады наиболее злющими и агрессивными родителями были в основном не те, кто опасался пропустить рабочий день, оставшись дома с детьми, чаще всего это были те родители, что записывали своих детей в программу бесплатных обедов и посылали их в школу неряшливо одетыми, однако на автоответчик средств у них хватало, и в итоге они не заморачивались беседами с директорами школ и коллекторами.
Впрочем, даже эти были не самыми худшими. Хуже всех, думал Отто Мейер, глядя на разрушающийся дом, те, кого никогда не было ни видно ни слышно, те, кто словно существовал только на бумаге — в документах службы помощи неблагополучным семьям, сопровождавших детей из класса в класс в вялой попытке подготовить учителей и администраторов к тому, с чем им придется столкнуться. Согласно личному делу, которое Отто просмотрел, прежде чем приехать сюда, родители Джона Восса, исчезнувшие с бюрократического радара около пяти лет назад, были мелкими торговцами наркотиками в Портленде, а также исправными потребителями этого зелья, обнаружившими, какой же обузой могут быть дети, когда у родителей намечались «важные дела». Маленького Джона запихивали в мешок для грязного белья, крепко завязывали тесемки и вешали в стенной шкаф, где ребенок мог кричать и брыкаться сколько душе угодно. Постепенно он затихал, и родители вкушали мир и покой. Беда в том, что в этой тишине они иногда напрочь забывали о своем сыне и укладывались спать, оставляя его висеть в шкафу всю ночь.
Отто считал себя человеком твердых философских и политических убеждений, но, прочитав личное дело Джона Восса, он почувствовал, как в нем разгорается внутренний конфликт: следует ли таких родителей казнить без промедления — при том условии, конечно, если предварительно их сумеют разыскать? С одной стороны, он никогда не ратовал за смертную казнь, полагая, что она не решает проблемы, но в данном случае казнь