Взять Кэндис, к примеру. Подружились они вчера или их дружба медленно прорастала с сентября? В любом случае это событие застало обеих врасплох. Выражение лица Кэндис — смесь благодарности и оторопи — наглядно доказывало, сколь же она удивилась, обнаружив вчера днем на своем пороге Тик с опухшими глазами. Примерно с месяц Кэндис предлагала Тик как-нибудь прогуляться после уроков вдоль реки, но Тик лишь кривилась в ответ, из чего следовало: прогулке не бывать.
Тик легко нашла дом, где живет Кэндис с матерью и ее нынешним бойфрендом, — трехэтажное здание на Фронт-стрит. Улицу проложили параллельно реке, ниже водопада, и это худший район в Эмпайр Фоллз, заселенный самыми бедными из франко-канадских иммигрантов еще в те времена, когда производство в городе ширилось и крепло. Дома построили только на северной стороне улицы, и с полным на то основанием. В те славные деньки «Имперских текстильных предприятий» растворители и красители сбрасывали прямиком в реку, прихотливо окрашивая берега ниже по течению в красный, зеленый или желтый в зависимости от дня недели и величины выработки. На отлогих берегах образовывались кольца, как на срезе дерева, разве что эти кольца сияли всеми цветами радуги, но по ним можно было узнать, в какой год река поднималась, а в какой мелела. Даже сейчас, пятьдесят лет спустя, только самые цепкие сорняки и кустарники прорастали на южной стороне Фронт-стрит, где кончался асфальт, и периодически эту жесткую поросль выкорчевывали, обнажая там и сям помутневшие фисташковые и лиловые пятна.
В квартиру на втором этаже надо было подняться по шаткой наружной лестнице. Дверь на стук Тик открыла толстуха без лифчика под футболкой и с немытыми волосами; выглядела она слишком молодо, чтобы иметь дочь шестнадцати лет. Когда она распахнула дверь, на Тик повеяло нездоровым горячим воздухом, а за столом у кухонного окна она увидела мужчину, на вид ровесника ее отца, в сетчатой майке без рукавов, угрюмо, сосредоточенно изучавшего рекламу «Уоллмарта» в Фэрхейвене.
— Эй, дебилка! — крикнула женщина через плечо, поздороваться с Тик она не удосужилась. — Кэнди! К тебе гости! — И скрылась в недрах квартиры, предоставив Тик самой решать, входить ей или нет.
Эта ужасная женщина побудила Тик увидеть недавнюю ссору с матерью с совершенно иной точки зрения.
Кэндис выглянула из кухни, и лицо ее посветлело, но тут же потемнело от недоумения и смущения: что привело девушку вроде Кристины Роби в их облезлый, загаженный район? Удивление Кэндис было велико, но не более, чем в сентябре, когда та же девочка записалась на уроки рисования вместе с ней и прочими «дятлами».