Через другое пустующее окошко был виден офис Городской комиссии по планированию и строительству, на пороге которого стоял Джимми Минти, беседуя с кем-то, остававшимся невидимым, но Майлз не сомневался, что разговаривает он с миссис Уайтинг. Язык тела полицейского укрепил его в этой мысли: Джимми стоял в той же позе, что и молодой коп получасом ранее, выслушивая его указания, офицера выше рангом, и на этот раз Минти снял темные очки. Майлз наблюдал, как он кивнул, потом опять и опять, — очевидно, ему выдавали некие особые инструкции. Майлзу померещилось или Минти действительно бросил взгляд в сторону УАТа, а потом быстро отвернулся, словно ему приказали не смотреть туда?
— Как думаешь? — не умолкала Марсия.
— Извини. — Майлз уставился на нее. — О чем?
— Ну должно же нам наконец повезти или как?
— Конечно, должно, — согласился Майлз. Проблема лишь в том, что называть «везением», продолжил он про себя. Собственно, та же проблема, что и с теорией вероятности: она априори предполагает, что новое обстоятельство в твоей жизни возникло по воле случая, и только.
Джимми Минти кивнул в последний раз, прежде чем направиться по лужайке к прохлаждавшемуся без дела «камаро» и выехать обратно на Имперскую авеню. Майлз выждал, пока он не исчезнет за углом, сунул новые знаки под мышку и двинул к выходу. Но побег сорвался, когда у Марсии зазвонил телефон и она ответила в трубку: «Да, верно», а потом окликнула его по имени. Притворюсь, что не расслышал и просто уйду, решил Майлз. Но передумал.
* * *
Миссис Уайтинг разговаривала по телефону, когда он вошел, постучавшись, но на его присутствие она отреагировала незамедлительно, указав на свободное кресло. Майлз, однако, не спешил усаживаться, выискивая глазами обожаемую компаньонку старухи — злобную черную кошку по кличке Тимми. У Майлза была аллергия на кошек и в особенности на домашнюю питомицу миссис Уайтинг. Редко когда после встречи с Тимми он не уходил с царапинами и одышкой.
Улыбаясь, миссис Уайтинг прикрыла трубку ладонью:
— Расслабьтесь. Тимми осталась дома.
— Точно? — недоверчиво спросил Майлз. Эту кошку он наделял многими сверхъестественными, если не запредельными способностями, включая талант материализоваться в любой момент.
— Это смешно, дорогой мой, — ответила миссис Уайтинг и возобновила телефонный разговор.
Майлзу нередко приходила в голову мысль, что все двадцать лет их знакомства отлично укладываются в эти четыре слова. С самого начала, когда Майлз и ее дочь Синди учились вместе в старшей школе, миссис Уайтинг обращалась к нему «дорогой мой», хотя Майлз не чувствовал, что он ей чем-то дорог. А то, что он говорил, она неизменно провозглашала «смешным» и при этом, судя по выражению лица, не находила его высказывания даже мало-мальски забавными.