На горизонте уже просматривался казенный дом. Отель. Ангел мог бы глянуть, что с влюбленными случится дальше, но времени не было, хотелось еще немного пройтись по Маросейке и Покровке, потом обратно в Питер.
* * *
— Жизнь потеряет смысл, а ты потом ищи.
Мефодий рассказал Кириллу, как растерялся на лекции, в очередной раз пытаясь повернуть Матильду по часовой. Он всегда делился с ним самым сокровенным. Он воспитывал в себе щедрость.
— То, что женщина говорит, что ей от тебя ничего не нужно, значит только одно; ей нужно всё, но и этого будет мало, — размышлял вслух Кирилл. — То есть что бы ты ни сделал, этого будет мало.
— Мало, — задумчиво произнес Мефодий.
— Мало с латинского означает «плохой». Ты все равно будешь плохим. В общем, мало и плохо для женщины — это синонимы.
— Что же делать?
— Налицо типичный вариант легкой утренней депрессии. Немного выйти из себя, потом вернуться. Вот здесь ты должен схватить ее за руку, я говорю образно, не знаю, что это будет: поцелуй в шею, доброе слово, просто теплый взгляд, только не дай ей уйти снова. Можешь потерять.
— Мне кажется, что женщины проще выходят из депрессий, нежели мужчины.
— Потому что мужчины не выходят, они выезжают, — усмехнулся Кирилл.
— Что это значит?
— Только то, что ребенок ей нужен будет от другого. Даже не так, что ребенок у вас уже есть. На самом деле это значит, что у тебя нет ничего, а часто тебя вообще нет, ты не существуешь как вид.
— Ты намекаешь на Матильду?
— Заметь, это не я сказал. Ты же знаешь, как нас с тобой прозвали? КМ — за ту самую дистанцию, на которой мы держим от себя других.
— Тебе хорошо рассуждать, ты женат.
— Женат — это только форма.
— А не женат — значит, еще не набрал форму, — злорадно улыбнулся Мифа. Сейчас он был похож на мальчика, у которого отобрали игрушку.
— Ну так признайся ей в любви, предложи руку и сердце. Только это ничего не изменит. Тогда уже не она, ты будешь крутиться вокруг нее, как Земля вокруг Солнца. «Я тебя люблю» в левом полушарии вообще потеряло смысл.
— Почему?
— Слишком много слов. А в восточном полушарии эта же фраза звучит как «У нас дома ничего сладенького нет?»
— Нет.
— Есть, люди. Они нас не любят, но кое-где еще уважают. Любовь прошла, осталось уважение. И даже это не главное.
— А что? — не догонял Мефодий. Он все еще оставался тем мальчиком, которому все еще не вернули игрушку и который погнался было за обидчиком, но куда там.
— Ключевое слово «дом». Если есть дом, то сладенькое найдется. А пока надо держать уважение, чтобы не прошло, если и оно пройдет, можно уже будет собирать манатки.