Раньше я себе такого не позволяла. От бессовестного до бессонницы один шаг. Мир менялся. Мужчины начинали ждать, пока женщины. Женщинам ничего не оставалось, они действовали. Они делали шаги первыми, наступали, наступали на грабли. Опыт — это хороший инструмент. Можно сказать, что опыт и грабли — это одно и то же. Только опыт обычно присущ мужчинам, а женщинам достаются грабли. Какие уж тут свидания, когда в руках грабли. На дачу!
Поливать и выращивать, воспитывать новых мужчин, сажать рассаду — детей.
Да, я твоя подруга знаешь кто я? Я твоя любовь, это не плагиат а воровство. Ты любишь мои мягкие игрушки, этих мишек, которые не могут на зиму просто залечь в берлогу, пока тебя не было, три мои мишки себя убили сами. Так что не надо мужик долго тянуть резину, можно без прелюдий, которые доводят до иступления, до полного истощения словарных запасов, не говоря уже о об эмоциях. Взрыв, вот чего не хватает обычно роману. Я знаю, что ты Лев, этого достаточно, роману не обязательно быть Толстым, не нужно. Мужик мне некогда извини? Я тороплюсь. Тебе нужны все, я знаю, а мне один, с которым легко. Знаешь, когда с мужиком легко? Когда он перестает утверждаться в глазах других женщин. Я красива, но Век моей красоты короче твоего, впрочем, тебе она вообще не нужна. Тебе нужна я. Бери. Сейчас. Как это? это о чем? мне некогда мужик давай это будет о масках и веерах. Коррида. Страстное письмо любви, пусть будет таким. Зачем тебе менять перо, зачем думать, что написать мне? Зачем думать, почему этот лист белый? почему он белый? зачем тебе столько писчей бумаги и серебряных чернил? у тебя что дневник? у тебя мой дневник тоже? по каждому дню недели? Зачем? Все ромны начинаются в понедельник, я хочу сказть с чистого листа. Не читай моих дневников.
Все женщины бздят, это слово объединяет два: боятся и врут, даже сами себе, даже в дневниках, все, от маленьких девочек до серьезных дам. Они боятся, что тот переплет в который они попали или мечтают попасть, не алмазный. Исчезающие серебряные чернила по этому переплету тому доказательства. Бабочки в животе очкуют. Испуг этот из живота отражается на лице, на походке, на голосе. Все ссут, даже я — любовь, ночью я проснулась открыла в своей комнате окно и штора с другой стороны как положено сам знаешь. Я провела рукой по своему телу, что это? зачем тебе такой объемный плоский круглый выпуклый и со впадинами непоследовательный шрифт. Обычный Таймс Нью Роман. Рука опустилась ниже, там тоже текст. Объемный или только предисловие, уже не имеет значения. Правда, для некоторых мужчин и женщин раздеться и разочароваться — синонимы. Я влезла в их шкуру, встала и подошла к зеркалу: Я толстая. Ты не толстая. Я жирная? Ты не жирная. Я жирная отвратительная любовь? Нет, послушай меня. Запомни. Счастливые весов не наблюдают. Ничего не бойся, ни весов, ни овна, ни козерогов, ни скорпионов. Не бойся, страх любовного полета — это тоже опыт, может быть самый яркий серой жизни. Ты боишься Миг или два. Их унесли реактивные двигатели. И вот он, страх, отваливается, как третья ступень у ракеты. Адреналин, круче секса. Анденалив. Адреналей! Еще. Ты узнаешь, что там, на той стороне, куда ты так боялась попасть. Там лучшие вещи, именно там их производят, за страхом, не та барахолка, что здесь, там бутики, может быть разочарований, но чувств.