Шестое. Одна из ошибок, может быть даже пороков, некоторых дипломатов - сообщать такую информацию и давать такой анализ событий, который бы не только не раздражал правительство, но даже ласкал бы его слух. Делается это обычно так: отрицательные факты опускаются или смягчаются, а какие-то позитивные оценки выпячиваются на первый план. Это самый опасный путь и часто такая информация может сослужоть плохую службу правительст-ву. Информация должна быть максимально объективной (насколько могут быть объективными человеческие оценки), не подстраиваться под точку зрения правительства. Дипломат должен иметь мужество сообщать максимально правдавую информацию, какой бы горькой и неприятной для адресата она ни была.
Я бы не останавливался на этом вопросе, если бы некоторые послы нашей страны не спадали болезнью смягчать неприятые для правительства известия, !.конечно, наши послы в этом редао признаются. Но иногда, даже в их мемуарах, это проскальзывает. Так, И. м. Майский, наш посол в Лондоне, пишет, что за 12 дней до начала войны 10 июня 1941 г. его пригласил товарищ (заместитель) министра иностранных дел А. Кадоган и сказал, что по поручению правительства он передает важное сообщение. Он просил посла записать, что он скажет, и Кадоган, глядя в документы, говорил, сколько германских дивизий было сконцентрировано у советско-германской границы, что в день к границе подходят 25-30 воинских поездов, что в раде районов у границы эвакуировано местное население, у посла сложилось впечатление об «огромных мае-сах» нацистских войск, которые неудержимо «стремились на Вое-ток» и «вот-вот должны были обрушиться на Восток». Кадоган подчеркнул, что премьер-министр просил срочно сообщить все эти данные Советскому правительству. Это было не «общее сообщение», а конкретные данные, за которые отвечало английское пра-вительегао и которые через несколько дней полностью подтвердились.
Как же реагировал посол, отправляя это сообщение? Сам он пишет: «Конечно, я не принимал сообщения Кадогана за стопроцентную истину Англичане были заинтересованы в развязывании войны на востоке и могли сознательно светить краски поэтому с того, что я услышал от Кадогана, я мысленно делал значительную скидку»٠ (курсив мой. — В. п.). Эта «значительная сквдка», которую признаёт сам посол, могла только дезориентировать советское руководство. Как мне говорили наши дипломаты, имеющие дело с операциями наших посольств в случаях экстремальной ситуации, некоторые из послов до последнего момента рисовали радужную картину, сложившуюся в стране, в результате чего многие событая оказались для нас неожиданными, и прадительство (иногда с боль-