Надев рубаху, штаны, короткий жилет из мягкой белой кожи по моде здешних мест, вышел наружу. Тихо, не так жарко, воздух чистый, пропитанный терпким запахом зелени, куда едва заметно примешивалась деликатная цветочная нотка. Здесь же выстроили посадочную площадку и ангар для С-46.
Я вдохнул пьянящего свежего воздуха, расправил плечи. На высоком куполе неба тонкая нежнейшая бахрома облачков. Красотища.
Я направился по тропинке, петлявшей мимо стройных корабельных сосен к сверкающим колоннам завода.
Среди тех, кого я спас из обрушившегося купола, нашёлся химик — тот самый худой немолодой мужчина, который так ловко отбрил Лесли Роджерса, когда мы возились с генератором. Звали химика Ласло Мольнар. Его я обнаружил наверху стального резервуара, куда сливали бензин.
Осторожно переставляя ноги по визжащим ступенькам подозрительно хлипкой металлической лестницы, я поднялся наверх.
— Ну что, Ласло, сколько литров добыли сегодня?
— Литров? — он непонимающе свёл вместе седые редкие брови.
— Галлонов, галлонов.
Не могу привыкнуть к этим американским мерам, чёрт их дери.
— Около десяти тысяч. На полёт туда и обратно до верхнего города хватит. Можно всё сворачивать.
— Ласло, нам ведь и улететь ещё нужно отсюда.
— Улететь? — он хитро сощурился. — А может не стоит, майор? Здесь ведь так круто.
Да, это верно — не поспоришь. Я подошёл к металлическому ограждению, положил руки и на миг задумался, разглядывая говорливый лес, ветерок, игриво забираясь под рубаху, приятно холодил грудь.
Я никому не говорил, что понятия не имею, куда нам вообще лететь, но хотел вернуться в Сан-Франциско. Конечно, я совсем не соскучился по завывающим вьюгам, колючему снегу, ледяным ливням и лютому морозу. Лишь надеялся, что найду, наконец, в своём меню опцию «Выход» и вернусь в реальную жизнь. Уже здоровым. Смогу летать. Когда я представлял, как вновь окажусь на базе в Хотилово, увижу гордо выстроившиеся в ряд МиГи, окунусь в дурманящий запах отработанного керосина, масла, заберусь в кабину реального, а не виртуального истребителя — тоска сводила с ума.
— Ласло, а зачем вы вообще присоединились к игре? Что вас заставило участвовать в этом ледяном кошмаре?
— Выбора не было другого. Иначе мне грозил пожизненный срок.
— За наркоту?
На его лице возникла хитрющая мефистофельская усмешка.
— Нет. За убийство. Тройное.
Он развернулся спиной и оперся об ограждение. Сложив руки на груди, смерил меня таким взглядом, что холодок пробежал по спине.
— А вы, майор? Вас-то что заставило?
— У меня всё просто. На учениях проводили воздушный бой. Мой истребитель столкнулся с другим. Я выжил, но повредил позвоночник — ноги отказали. Инвалид в двадцать семь. Пытался найти работу — никуда не брали. В итоге принял предложение. Здесь я могу летать.